Петр Черкасов - Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870).

Император надеялся, что дворянство само инициирует «снизу» проведение крестьянской реформы, но он ошибся в своих ожиданиях. Душевладельцы в подавляющем большинстве настороженно, если не сказать враждебно, отнеслись к намерениям государя, и не спешили с составлением соответствующих «адресов» на высочайшее имя [773]. Даже на коронационных торжествах, проходивших в Москве в августе-сентябре 1856 г. губернаторы и губернские предводители дворянства отмолчались, к нескрываемой досаде Александра II. Один лишь Виленский генерал-губернатор В.И. Назимов, друг юности царя, пообещал ему уговорить дворян вверенных его попечению Виленской, Гродненской и Ковенской губерний просить государя об отмене крепостного права.

В ожидании всеподданнейших адресов Александр II 3 января 1857 г. учредил очередной, десятый по счету, Секретный комитет «для обсуждения мер по устройству быта помещичьих крестьян», включив в него лиц, по его мнению, «убежденных в необходимости идти к новому порядку» [774].

Обещанный Назимовым всеподданнейший адрес был получен в Зимнем дворце в октябре 1857 г., а уже 20 ноября, после его рассмотрения в Секретном комитете, император подписал и разослал всем губернаторам рескрипт (формально он был адресован В.И. Назимову) с изложением правительственной программы намеченной крестьянской реформы. Одновременно текст рескрипта был опубликован в российской и иностранной печати. Делу, таким образом, была придана широкая гласность. В феврале 1858 г. Секретный комитет был переименован в Главный комитет по крестьянскому делу, отделения которого вскоре появились в 46 губерниях Российской империи. Вслед за Назимовым с составлением всеподданнейших адресов поспешили и другие начальники губерний. Крестьянская реформа вступала, наконец, в рабочую стадию.

За тем, как проходила подготовительная работа в этом направлении, внимательно следили иностранные дипломаты, аккредитованные в Санкт-Петербурге.

Французское посольство не было здесь исключением, хотя подключилось к «мониторингу» с некоторым опозданием. Дело в том, что с конца марта 1854 г. из-за Крымской войны дипломатические отношения между Россией и Францией были прерваны. Решение об их восстановлении было принято лишь в марте 1856 г. на Парижском мирном конгрессе, положившим конец войне.

Временным официальным представителем Франции в России после восстановления дипломатических отношений, как уже говорилось, стал Шарль Боден. Он прибыл в Петербург в начале июля 1856 г., а его первая депеша из Петербурга датирована 10 июля.

Французский дипломат быстро сориентировался в новой обстановке и, занимаясь подготовкой приезда посла из Парижа, одновременно внимательно следил за развитием ситуации в России.

Прогнозируя снижение активности России в Европе в результате поражения в последней войне, Ш. Боден пришел к выводу, что «во внутренней политике в большей степени, чем это было до сих пор, сосредоточатся на административных и социальных вопросах, а также на улучшении различных ветвей государственного управления с целью поднять русское сельское хозяйство и промышленность… По всей видимости, – предположил французский дипломат, – даже приступят к изучению возможностей и средств отмены крепостного права» [775].

Скорее всего, в июле 1856 г. Боден еще не был в курсе подготовительной работы, инициированной Александром II по «улучшению быта» крепостных крестьян. Чуть позже он в должной мере оценит все значение задуманной молодым императором крестьянской реформы. В архиве МИД Франции сохранилась его записка под названием: «Несколько слов о крепостном праве в России». Она не имеет точной датировки, указан только год ее составления – 1856-й, т. е. написана она еще до учреждения Александром II 10-го Секретного комитета по крестьянскому вопросу и до появления упоминавшегося адреса дворянства северо-западных губерний. Тем не менее, проницательный французский дипломат уже тогда не усомнился в твердом намерении русского императора покончить с крепостным правом, и всячески приветствовал это благородное намерение. «Не будет преувеличением сказать, – подчеркивал автор записки, – что она [отмена крепостного права] составит больше чести государю, который ее осуществит, и будет куда более полезной для его народов, чем любая попытка завоевания берегов Константинополя. <���…> Совершенно очевидно: – продолжал французский дипломат, – когда Император Александр II осуществит внутренние реформы в своей империи, особенно такие, которые затрагивают судьбу стольких миллионов людей, он встретит повсюду в Европе самые искренние симпатии…» [776].