Петр Черкасов - Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870).

Кто знает, если бы в самый критический для Наполеона III момент, связанный с развязыванием франко-прусской войны, генерал Флери продолжал оставаться рядом с ним, а не оказался бы в далеком Петербурге, быть может, он сумел бы предостеречь императора от роковых решений, навязанных его тогдашними безответственными советниками.

Так или иначе, но назначение генерала Флери послом в Петербург свидетельствовало о том, что император Наполеон связывал с доверенной ему миссией последние надежды на содействие Александра II, если не в устранении, то хотя бы в ослаблении угрозы со стороны Пруссии. Смена послов была произведена на редкость быстро, так как нарастание напряженности в отношениях между Парижем и Берлином не терпело затягивания с этим вопросом.

28 сентября 1869 г. генерал Флери был официально извещен министром иностранных де Ла Тур д’Овернем [677] Князь Анри де Ла Тур д’Овернь (1823–1871) – эфемерный министр иностранных дел Франции, дважды занимавший этот пост в течение нескольких месяцев (с 17 июля 1869 г. до 2 января 1870 г. и с 10 августа до 4 сентября 1870 г.). До назначения министром он возглавлял посольства Франции в Пруссии, при Святом престоле и в Англии. По политическим взглядам принадлежал к консервативно-клерикальным кругам, близким к императрице Евгении // Dictionnaire des Ministres des Affaires etrangeres. 1589–2004. P., 2005. R о назначении послом в Россию. «Возлагая на вас эти функции, – писал министр, – Его Величество дает вам новое свидетельство своего уважения и благосклонности» [678] AAE. Personnel, l-ere serie. № 1625. . 8 октября Флери получил верительные грамоты [679] Ibid. и вскоре отправился в Петербург, предварительно нанеся визит своему коллеге, графу Стакельбергу [680] «Должен отдать ему справедливость: в нем нет даже признаков бахвальства, – описывал Стакельберг свои впечатления о встрече с Флери в депеше, отправленной в Петербург; – я его нашел скромным, крайне озабоченным возложенной на него ответственностью и необходимостью обеспечить себе должное положение в Санкт-Петербурге» // АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1869 г. Д. 126. Л. 141 об. – 142. Стакельберг – Вестману, 8 октября 1869 г. .

В Петербург новый посол прибыл 5 ноября 1869 г., а спустя неделю, 13 ноября, получил первую аудиенцию у Александра II, которому вручил свои верительные грамоты. В отправленной в тот же день в Париж депеше Флери сообщал, что оказанный ему царем прием «был доброжелательным, простым и дружеским». В беседе, состоявшейся после официальной церемонии, как писал Флери, император Александр спросил посла, не виделся ли он во время остановки в Берлине с королем Вильгельмом?

«Нет, сир», – ответствовал Флери. «Меня это не удивляет, – заметил император, – я знаю от Рейса (прусский посол в Петербурге. – П.Ч.), что мой дядя весьма заинтригован вашей миссией при мне» [681] ААЕ. Correspondance politique. Russie. Vol. 242. 1869. Fol. 278–280 verso. Флери – де Ла Тур д ’Oeepwo, 13 ноября 1869 г. .

Из продолжительного разговора с императором Флери вынес впечатление о крайнем недовольстве Александра II поведением Австрии, которая заигрывает с Турцией на почве антироссийской солидарности. Поражение в последней войне побудило Вену заняться урегулированием своих отношений с Венгрией, а также обратить взор на Восток, чем и объясняется наблюдающееся австро-турецкое сближение. Тем не менее, делал вывод Флери, есть определенные основания рассчитывать на содействие России в сохранении суверенитета княжеств Южной Германии, в чем заинтересованы как Франция, так и Австрия.

Самым важным для французского посла было прояснение позиции Александра II в германских делах. «Царь, – докладывал он в Париж по окончании беседы, – отчетливо сознает опасность, проистекающую для Европы от германской идеи, которая, в случае распространения, способна включить в сферу своего влияния все страны, где говорят на немецком языке – от Курляндии до Эльзаса» [682] Ibid. Fol. 281. .

Здесь Флери, как и его руководство в Париже, явно переоценил степень беспокойства Петербурга в связи с подъемом пангерманизма, на чем французская дипломатия надеялась найти общую с Россией платформу для противодействия возрастающей мощи Пруссии [683] Наличие такого рода расчетов генерал Флери признал в воспоминаниях о его посольской миссии в России. См.: Fleury. La France et la Russie en 1870. R, 1902. P. 4–6,102. .

Во всяком случае, основывать сотрудничество с Россией исключительно на базе совместного противостояния пангерманизму было серьезным просчетом со стороны Наполеона III и его дипломатических советников. У Второй империи были более реальные инструменты и возможности, способные осложнить особые отношения, сложившиеся в середине 1860-х гг. между Россией и Пруссией – взаимодействие в Восточном вопросе, который для Петербурга всегда имел первостепенное значение. Но именно в этом важном для Александра II и князя Горчакова вопросе Наполеон III не желал идти навстречу даже перед лицом смертельной угрозы со стороны Пруссии.