Петр Черкасов - Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870).

Взвешенная оценка Штутгартской встречи была дана позднее, в отчете МИД за 1857 год. Как правило, отчеты за истекший год князь Горчаков представлял императору в марте следующего года. В данном случае речь идет о марте 1858 г.

Встреча в Штутгарте, состоявшаяся по инициативе Наполеона III, как отмечал Горчаков, стала результатом желания Франции заручиться поддержкой России для укрепления своего влияния в Европе. После окончания Восточной войны, писал министр иностранных дел, французское правительство «отчетливо осознало, что, несмотря на значительные жертвы и блестящую роль ее армии, влияние Франции оказалось парализовано влиянием Англии и Австрии. Сила обстоятельств толкала ее к тому, чтобы опереться на Россию…» [361] АВПРИ. Ф. 137. Оп. 475. Отчет МИД за 1857 год. Д. 41. Л. 15. .

Данная тенденция в политике Франции, продолжал Горчаков, отвечала интересам России, оказавшейся в одиночестве еще в период Крымской войны. Взаимная заинтересованность друг в друге и привела двух императоров в Штутгарт.

Непредсказуемый характер императора французов, склонного к неожиданным действиям и поступкам, побуждал императора Александра к бдительности и осмотрительности. Перед ним стояла задача, с одной стороны, избежать возможных недоразумений и взаимных претензий от несовпадения позиций двух стран по отдельным вопросам, а с другой – не дать связать себя какими-то формальными обязательствами, не отвечающими национальным интересам России [362] Там же. Л. 16 об. .

Откровенность состоявшихся между двумя императорами бесед, подчеркивал Горчаков, выявила по большинству обсуждавшихся вопросов взаимопонимание, что дает все основания полагать, что «встреча в Штутгарте останется в истории памятным событием» [363] Там же. Л. 17–17 об. .

Теперь, после того как окончательно определилась взаимная заинтересованность в двустороннем сотрудничестве, «важно, чтобы это желание было воплощено в конкретные дела, в совместные действия», резюмировал министр иностранных дел России [364] Там же. Л. 18. .

Именно встреча в Штутгарте стала исходным моментом для дальнейшего сближения Франции и Пьемонта перед лицом общего противника – Австрии. Но перед тем как заключить военный союз с Виктором-Эммануилом, император французов должен был утвердиться в убеждении, что может рассчитывать на поддержку России.

Он настойчиво интересуется этим у русского посла в Париже графа Киселева, который передает содержание своих разговоров с Наполеоном князю Горчакову. Один из таких разговоров между ними состоялся в начале мая 1858 г. «Сообщения, которые я получаю из Италии относительно тамошних умонастроений – неутешительны, – сказал Наполеон; – повсюду брожение, и конфликт может возникнуть в момент, когда его меньше всего ожидаешь. Моя беседа в Штутгарте с императором Александром относительно Италии и уверения, которые он мне пожелал дать по этому случаю, позволяют мне надеяться на его действенную помощь. Не могли бы Вы что-то добавить к этому?», – заинтересованно спросил Наполеон [365] Там же. Ф. 133. Оп. 469. 1858 г. Д. 115. Л. 385–386. . Киселев ограничился личным заверением относительно того, что его император всегда согласует свои действия со своими словами.

Истинные намерения Александра II относительно итальянских планов Наполеона и его пьемонтского союзника были изложены в секретном личном письме Горчакова от 27 мая 1858 г., адресованном Киселеву с пометой – «лишь для Вас одного». «Мы, – писал Горчаков о возможной реакции России в случае войны в Северной Италии, – обязались бы сдерживать на нашей границе со стороны Австрии наблюдательный корпус достаточный, чтобы заставить эту державу значительно усилить свои войска с этой стороны, поставив ее перед невозможностью их использовать в Италии, а не давая объяснений, мы оставим венский кабинет в неизвестности в отношении наших окончательных намерений.

Но в обмен мы просили бы обязательства французского правительства содействовать средствами, имеющимися в его распоряжении, аннулированию статьи, которая ограничивает наши силы на Черном море, статьи, которая с его стороны рассматривалась бы как недействительная. У нас нет никакого намерения и заинтересованности увеличивать безмерно число наших кораблей на этом море, но мы не можем оставаться под бременем условий, несовместимых с положением государства первого порядка. Если вопрос разрешится таким образом, письменный договор будет неукоснительно соблюдаться. Мы не выдвигаем никаких возражений против того, чтобы он оставался секретным, лишь бы он был обязательным. Когда мы говорим, что в ходе войны Франции с Австрией мы соглашаемся предпринять мощный отвлекающий маневр путем концентрации войск, то при этом почти подразумевается, что мы не будем оспаривать у императора Наполеона материальные приобретения, которые будут вытекать из его успехов в Италии. Но подобное расположение не может быть зафиксировано в письменном документе, и при удобном случае вы должны это изложить лишь устно» [366] Цит. по: Серова О.В. Итальянский вопрос в русско-французских отношениях… С. 106. .