Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

6 октября Молотов направляет срочную телеграмму совет­скому послу в Хельсинки В.К. Деревянскому, в которой инфор­мирует его о том, что 5 октября он направил финскому прави­тельству через финского посланника в Москве предложение о желательности скорейшего приезда в Москву финского мини­стра иностранных дел для "обсуждения актуальных вопросов советско-финских отношений" 13. Это означало, что в Нарко­минделе завершили разработку советских предложений. И сразу же заработала политическая и дипломатическая маши­на. Советское правительство не хотело никакого промедления. Уже на следующий день Молотов снова встретился с финским посланником и почти в ультимативной форме спросил, почему до сих пор нет ответа финляндского правительства. Он мотиви­ровал свою настойчивость тем, что "идет война, в которой уча­ствуют крупнейшие державы Европы — Англия, Франция и Германия, и нужно спешить с вопросом улучшения отношений между странами 14. Финское правительство тотчас же ответило о своем согласии и о предстоящем отъезде финской делегации в Москву.

В Хельсинки развили большую политическую и даже воен­ную активность. 6 октября состоялось срочное заседание так называемого внутреннего круга финского правительства, включая военных и руководителей иностранного ведомства. Лейтмотив обсуждения состоял в том, что Финляндия не может потерять ни своей независимости, ни своего нейтралитета и свою принадлежность к Скандинавскому сообществу 15. 9 октя­бря после заседания Государственного совета президент Каллио утвердил инструкцию для делегации на переговорах в Москве. В Финляндии (после договоров СССР со странами

Прибалтики) понимали, какого рода требования можно ожи­дать на переговорах. К тому же часть из них была упомянута в телеграмме Молотова.

Главная идея финнов состояла в том, чтобы не давать не­медленного ответа, а начать переговоры, на которых сразу же отвергнуть в принципе идею о возможности создания в кон­тинентальной части Финляндии советских военных баз, по­скольку это означало бы нарушение ее нейтралитета. Инст­рукции финской делегации давали мало возможности для ма­невра.

Одновременно финское правительство начало немедленно интересоваться позицией других стран. По данным советского посольства министр иностранных дел Эркко перед отъездом в Москву встречался с британским посланником в Хельсинки Сноу. Кроме того, финские власти направили своих представи­телей в Берлин, чтобы узнать, какой может быть позиция Гер­мании. По информации советского дипломата в Великобрита­нии английский посланник советовал финнам не идти ни на ка­кие уступки в случае предъявления со стороны СССР террито­риальных требований и даже быть готовыми к вооруженной борьбе 16.

Обсуждая инструкции своей делегации на переговорах в Москве, финские руководители стали выяснять возможность получения поддержки в других странах. Министр иностранных дел Эркко срочно совершил поездку в Берлин. Он просил статс-секретаря германского МИДа о поддержке финской де­легации в Москве. Шведский посол в Берлине также просил об этом. Но эти обращения не имели успеха. Финским представи­телям сообщили, что не собираются вмешиваться в советско- финские переговоры и посоветовали быть более уступчивыми к требованиям СССР. А когда бывший финский премьер П. Свинхувуд, известный своими прогерманскими настроения­ми, изъявил желание встретиться с Гитлером, Блюхер получил указание из Берлина (германский посол в Швеции) отговорить Свинхувуда от этой затеи 17.

Эркко обратился, конечно, за военной помощью в Сток­гольм. Здесь не скрывали своих симпатий к Финляндии, но од­новременно шведский министр иностранных дел Сандлер дал понять, что в этой сложной ситуации следует быть предусмот­рительными.

Ситуация, связанная с Финляндией, интересовала швед­ских министров, шведское общество и средства массовой ин­формации гораздо в бблыпей степени, чем "война между вели­кими державами" или положение вокруг Польши. Москву обвиняли в агрессивных намерениях 18. В одной из бесед с Кол- лонтай шведский министр заявил, что "в отношении Финлян­дии Москва применяет немецкий метод", стремясь запугать финнов, заставить их принять советские требования или пе­рейти к военному сопротивлению 19. Шведский король Густав V пригласил королей Норвегии и Дании и президента Финляндии собраться в Стокгольме 18—19 октября для обсуждения поло­жения дел 20.

Послы Скандинавских стран в Москве накануне начала со­ветско-финских переговоров получили инструкции вручить ноты, выражающие надежду, что ничего не будет сделано в ущерб финской независимости, ее нейтралитета и сотрудниче­ства с другими Скандинавскими странами. Однако Молотов даже отказался лично принимать послов, которые оставили свои ноты в Наркоминделе 21.