Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Как показали дальнейшие события, Германия не снимала одной из центральных геополитических и идеологических задач нацизма — сокрушения и покорения "большевистской России". До поры до времени Гитлер согласился на включение значительной части Восточной Европы в сферу советского вли­яния, посчитав, что этим он на длительный срок привлечет Москву к своим собственным интересам, дозируя степень сближения и сотрудничества с ней.

Стремление германского руководства к союзу с Советами было столь велико, что в сентябрьские дни оно демонстрирова­ло готовность идти Москве навстречу по многим пунктам. Вна­чале в Берлине рассчитывали втянуть Сталина в операции про­тив Польши одновременно с германским наступлением с тем, чтобы сделать Советский Союз соучастником раздела Польши, а может быть, и своим военным союзником и тем самым обост­рить или даже свести к минимуму всякие отношения Москвы с Англией и Францией В стране прекратилась всякая критика большевизма, хотя он и не восхвалялся. В то же время в немец­ких документах, закрытых от общественности, прежние оцен­ки советского режима и общие цели Германии отнюдь не ис­чезли и не камуфлировались.

Для Советского Союза конец августа — сентябрь 1939 г. был периодом выработки новой линии его внешней политики после подписания советско-германского пакта. Осознавая стратегиче­ский характер своего поворота в сторону Германии, советские лидеры намечали соответствующие пути реализации договорен­ностей с Германией с учетом собственных интересов.

Мы уже отмечали неожиданность для Москвы столь далеко идущих германских уступок, связанных прежде всего с предо­ставлением Советскому Союзу свободы рук в Восточной Евро­пе. И среди прочих мер первым пробным камнем стала Польша. Следует признать, что с точки зрения интересов Кремля и ме­тодов действий польская акция была разыграна достаточно ди­пломатично. Сначала попытки Германии втянуть СССР в пря­мой и "публичный" раздел Польши и в совместные с ней воен­ные операции были отклонены. Затем все страны были информированы о том, что Советский Союз остался приверженным политике нейтралитета, сохраняя соглашения и связи с прежними партнерами. Действия в Польше объясня­лись необходимостью защиты украинского и белорусского населения. Германская опасность никогда не упоминалась (чтобы не раздражать союзника, хотя зондаж на такое упоми­нание московские представители делали даже в Берлине), но создавалось впечатление, что войска вводятся в Польшу имен­но с целью помешать ее захвату Германией. Не следует забы­вать, что Красная Армия перешла польскую границу, когда немцы были уже около Варшавы. По закрытым каналам, как это видно из документов российских, английских и француз­ских архивов, советские дипломаты прямо говорили о немец­кой угрозе.

В таком же направлении делался акцент на то, что совет­ские войска выходили на "линию Керзона", признанную меж­дународной общественностью еще в начале 20-х годов и нару­шенную Польшей после поражения Советской России в совет­ско-польской войне. Расчет Москвы оправдался, так как и в Лондоне и в Париже общий тон откликов подтверждал, что эта "линия" предлагалась самой Англией после Первой мировой войны. Участием в польской акции Советский Союз возвращал себе территории, принадлежавшие царской России.

В короткий срок Москва, казалось, получила подтвержде­ние стратегического преимущества от соглашения с Германи­ей. Дипломатическим путем она добилась расширения сферы интересов на своих условиях, избежав повода открыто быть об­виненной в сговоре с Германией.

Сталин, кроме того, мог в полной мере удовлетворить свое честолюбие, взяв реванш за поражение в войне с Польшей. Не­обходимо также подчеркнуть, что воссоединение населения Западной Украины и Западной Белоруссии получило поддерж­ку украинских и белорусских жителей этих областей и населе­ния всего Советского Союза. И, наконец, Сталин реализовывал свою цель — оставаться в стороне от схватки двух империали­стических группировок.

Одновременно уже в эти сентябрьские дни появились пер­вые последствия политики Москвы, которая была и по сей день остается предметом острых дискуссий. Речь идет о свертыва­нии в Советском Союзе всякой критики фашизма (его полити­ки и идеологии) и первых указаниях средствам пропаганды и агитации говорить и писать о Германии как о партнере и союзнике.

Следует отметить и то, что встречало осуждение и по сей день вызывает острую реакцию в Польше и в мире, — это ре­прессии, которым подвергалась часть польского населения (их высылка, аресты и депортация, кульминацией чего стало последовавшее через год преступление в Катыни), осуществ­ленные органами НКВД.