Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Персонально контакты с американской стороны вели Г. Уоллес и несколько раз государственный секретарь К. Хелл. Именно они постоянно встречались с Уманским. А в Москве Штейнгарт беседовал, как правило, с заместителем наркома по иностранным делам Лозовским, в отдельных случаях с Вышин­ским и значительно реже с Молотовым. Главным "переговор­щиком" в Москве был Вышинский, иногда Молотов и однажды сам Сталин.

Если обратиться к тематике советско-американских конта­ктов, то можно прийти к выводу, что набор тем был довольно однообразным. Фактически за весь период 1940 — начала 1941 г. они касались торговли и взаимных поставок, обоюдных обвинений в дискриминационных мерах и более общих воп­росов.

14*

Из бесед Уманского в Вашингтоне видно, что по всем вопро­сам он занимал жесткую позицию. В донесениях в Москву о той или иной встрече он всячески подчеркивал свою "твердую линию", его тон был постоянно обвинительный, а свои отчеты он сопровождал резкими комментариями по отношению к сво­им собеседникам. Было очевидно, что этот дипломат мало что мог сделать хотя бы для некоторого смягчения жесткой линии обеих сторон. Кроме того, как свидетельствуют источники, Уманский занимал довольно изолированное положение в Ва­шингтоне, избегая широких контактов с представителями аме-

419

риканских элит. Наряду с довольно недружественной позици­ей правящих кругов Вашингтона такая линия поведения не спо­собствовала каким-либо позитивным сдвигам в двусторонних отношениях.

Между тем Москва явно могла бы смягчить тон в отношени­ях с США, не опасаясь реакции Берлина, как это было в отно­шениях Советского Союза с Великобританией. Соединенные Штаты не участвовали в войне, и, как известно, Гитлер сам лич­но и его министры принимали высоких представителей США и в 1940 и в начале 1941 г.

* * *

Обратимся к некоторым вопросам советско-американских отношений в 1940 — начале 1941 г. 4

Уже 21 января 1940 г. американский посол Л. Штейнгарт в беседе с В.П. Потемкиным сетовал на неудовлетворительные условия жизни и труда американских инженеров, работающих в Советском Союзе по контракту.

В ответ заместитель наркома выразил неудовольствие пуб­личным выступлением американского военного министра Джонсона, в котором последний в весьма критическом духе оценил действия советских войск в Финляндии 5. Штейнгарт за­тронул неурегулированный вопрос с личным имуществом быв­шего американского посла в Польше Биддла, захваченным советскими войсками при занятии Львова 6.

Мы коснулись содержания бесед по упомянутым неболь­шим вопросам, чтобы подчеркнуть "атмосферу" советско-аме­риканского диалога. Обе стороны и в дальнейшем возвраща­лись к этим вопросам. Как и в отношениях с рядом других стран, обе стороны постоянно фиксировали внимание на мел­ких вопросах, избегая каких-либо других тем, по которым мож­но было бы завязать конструктивный диалог.

1 февраля Штейнгарта принимал Молотов. Беседа была посвящена финской проблеме, и США хотели сыграть роль посредника в возможных мирных переговорах. На этой встре­че Штейнгарт поставил более общие вопросы. Он заявил: "Трения, наблюдавшиеся в последнее время между СССР и США, являются плодом недоразумения", так как Рузвельт яв­ляется другом Советского Союза. Молотов обвинил США в существующих трениях, перечислив весь тот набор, который и в дальнейшем постоянно использовался советскими пред­ставителями (враждебная кампания прессы, отказ принять советских специалистов на американские заводы, задержка заказов и поставок и т.д.). По словам Молотова, советская сторона не сделала ни одного шага, направленного против США 7.

К. Уманский писал в Москву о враждебном отношении США к СССР. Конечно, в первые месяцы 1940 г. на это влияла зимняя война. На нее американское правительство реагирова­ло очень болезненно. Но ситуация осложнялась и другими об­стоятельствами. В пространном письме в Москву 17 февраля Уманский сообщал об "антисоветских выпадах" Рузвельта, об ущемлении СССР по линии "наших экономических интере­сов", вытекавших из так называемого морального эмбарго, о трудностях в работе Амторга и т.п. 8

Обмен взаимными претензиями не прекратился и после окончания советско-финской войны. 27 марта заместитель наркоминдела А. Лозовский вызвал американского посла и в рез­кой форме изложил ему претензии советского правительства. Снова фигурировало "моральное эмбарго", упоминались анти­советские выступления ряда политических деятелей США, го­ворилось об отзыве американских специалистов. Штейнгарт пытался возражать, заявляя, что именно Рузвельт отверг пред­ложение о разрыве дипломатических отношений с СССР и т.п.