Андрей Плотников - Тайна смерти Рудольфа Гесса [Дневник надзирателя Межсоюзной тюрьмы Шпандау]

Американский надзиратель Джордан в это время продолжал сидеть под деревом. Завтра у американских надзирателей «пауза», а у Джордана начинается отпуск. Он уже купил на сегодняшний вечер билеты для поездки. Кроме того, он попросил своего коллегу Пайца прийти на смену немного пораньше, чтобы было достаточно времени для сборов в дорогу. Таким образом, до прихода Пайца и наступления отпуска Джордану оставалось меньше часа. Американец сидел и строил планы на отдых. В какой-то момент он решил проверить заключенного.

В отличие от солдата Джордан через окно увидел Гесса, лежащего спиной на полу. Американец вбежал в домик, приподнял заключенного, снял с шеи кабель. При этом он для себя отметил, что кабель сошел очень легко. Надзиратель поудобнее расположил Гесса и побежал звонить по телефону старшему смены, докладывать о случившемся. Он не мог воспользоваться рацией, так как батареи радиостанций надзирателей к этому времени уже полностью отказывались работать, а замены не было. После звонка Джордан вернулся в домик. Заключенный не подавал признаков жизни. Джордан понимал, что, пока прибудут врачи из британского госпиталя, пройдет еще довольно много времени. Поэтому он побежал к караульной вышке № 3, расположенной в саду тюрьмы недалеко от домика, и попросил медицинской помощи у часового. Часовой немедленно передал сообщение начальнику караула. Офицер поспешил в сад. Он увидел лежащего в садовом домике «заключенного № 7». Гесс был без сознания, казалось, он не дышал, но начальник караула отметил у него очень слабый пульс.

Вскоре в сад прибежали два американских военных фельдшера из состава караула. Обученные оказывать первую помощь на поле боя молодым военнослужащим, американцы сразу начали делать Гессу искусственное дыхание. Послышался хруст ломаемых старческих ребер. Однако в условиях реанимации это считается нормальным. Тем не менее сознание к Гессу не возвращалось.

Потом в сад пришел тюремный санитар Мелаоухи, за ним британский военный врач, приехала машина скорой помощи. Все собравшиеся пытались реанимировать «заключенного № 7», но тщетно. Гесса погрузили в машину скорой помощи и отвезли в британский военный госпиталь, где в 16.10 начальник госпиталя констатировал его смерть.

После того как в госпитале собрались все четыре союзных врача, наблюдавшие Гесса в тюрьме Шпандау, полковник Хамер-Филип достал из карманов покойного все, что в них было. Полковник собирался сделать рентгеновское исследование тела Гесса, не снимая одежды, а посторонние предметы могли исказить информацию на снимках.

Первый лист показаний американского военнослужащего, который подходил к садовому домику во время самоубийства Гесса.

Среди предметов, извлеченных из карманов Гесса, было и письмо, написанное синими чернилами на листе обычной белой бумаги. Все вещи были запакованы в конверт, и врачи поставили на нем свои автографы. После этого тело Гесса усадили в кресло-каталку и, не снимая одежду, сделали рентгеновские снимки. Затем труп поместили в холодильную камеру.

Когда в госпиталь приехал американский директор МТШ господин Кин, полковник Хамер-Филип вручил конверт с вещами Гесса ему как председательствующему директору тюрьмы в августе. При этом присутствовал британский директор тюрьмы господин Ле Тиссьер. Вскрыли два директора конверт самостоятельно или дождались всех директоров, сегодня остается только гадать. Однако в 19.55 прямо в госпитале началось совещание всех четырех директоров, на котором, в частности, рассматривалось и содержимое конверта. В протоколе заседания записали, что в конверте вместе с другими вещами находилось одно письмо — без каких-либо подробностей.

Однако и американский, и британский директора сразу поняли, какую угрозу несет предсмертная записка Гесса. Обвинения в ненадлежащем обращении надзирателя с заключенным и бездействии директоров по факту жалоб заключенного могли дорого стоить самим директорам. Особенно это касалось американского директора, так как обвинения были в основном в его адрес и самоубийство произошло во время дежурства его подчиненного. При внутреннем служебном расследовании действия американского директора, а особенно надзирателя Джордана, классифицируются минимум как халатность. Но это было не главное. Записка ясно показывала, что проводимая много лет западными странами политика в отношении тюрьмы Шпандау, направленная на заигрывание перед заключенным путем попыток смягчения режима содержания, полностью провалилась. Рудольф Гесс не встал на их сторону. Но эта политика велась исключительно в противовес действиям советской стороны. Получается, что Советский Союз выиграл у Запада не какой-то один «холодный бой», а целую битву вокруг тюрьмы Шпандау в мировой холодной войне. Как об этом будут докладывать президенту США и премьер-министру Великобритании? Какие последствия будут для самих директоров, для военной администрации Западного Берлина, для сотрудников и руководителей Государственного департамента США и Форин Офиса Великобритании, для всех тех, кто формировал эту политику? Такую предсмертную записку нельзя было демонстрировать посторонним, требовалась ее подмена.