Алексей Валеров - Новгород и Псков - Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков

Кроме того, в Псковских Первой и Третьей летописях есть погодные записи, близкие к таковым в Новгородской Первой летописи старшего и младшего изводов. Это статьи под 6732 г. (сообщение о Калкской битве) — в Псковских Первой и Третьей [53]; 6645 (краткое известие о смерти Всеволода Мстиславича), 6722, 6724, 6746, 6776 гг. — в Псковской Первой [54]; 6720 (помещенная между записями под 6621 и 6645 гг.), 6722, 6725, 6730, 6736, 6741, 6746, 6748, 6744 (в рассказе о событиях 1240 г. — о походе немцев на Водскую землю), 6748 (о взятии Изборска и сдаче Пскова), 6770 гг. — в Псковской Третьей [55].

Псковская Вторая летопись содержит лишь единичные записи, которые можно возвести к новгородскому летописанию: под 6574, 6624 (с добавлением «и с псковичи»), 6643 гг., а также под 6677 г. обширное Сказание о знамении и битве новгородцев с суздальцами, частично совпадающее с текстом Новгородской Четвертой летописи [56].

Помимо указанных статей, сходные с летописью Авраамки и Рогожским летописцем записи, которые по сути представляют сжатую выборку из «Повести Временных лет» о важнейших событиях начальной истории Руси, читаются в Псковских Первой и Третьей летописях под 6477, 6496, 6497, 6574 [57], в Псковских Второй и Третьей под 6488 [58] и в Псковской Третьей под 6367, 6370, 6374, 6377, 6387, 6388, 6419, 6453, 6455, 6463, 6480 [59].

Сравнение перечисленных известий псковских летописей с аналогичными записями в памятниках, восходящих к Новгородско-Софийскому летописанию, позволило А.Н. Насонову установить, посредством каких именно новгородских источников эти сообщения попали во Псков. Таковыми он считал прежде всего сокращенное изложение Новгородско-Софийского свода или так называемые «Краткие извлечения» из него, т. е. протограф летописи Авраамки, летописца епископа Павла и Рогожского летописца, а также Новгородскую Пятую летопись [60]. Влияние материала этих памятников на все три псковские летописи А.Н. Насонов считал следствием того, что уже в их общем протографе — псковском своде середины 60-х гг. XV в. — эти заимствования читались [61]. Установленная таким образом зависимость псковских летописей от записей, восходящих к Новгородско-Софийскому своду, не давала возможности датировать древнейший летописный свод Пскова временем ранее, чем начало 60-х гг. XV в.

Построения А.Н. Насонова были скорректированы и уточнены Г.-Ю. Грабмюллером. Немецкий ученый убедительно показал, что Новгородская Пятая летопись и летописный материал из «Новгородско-Софийского свода в извлечениях» были использованы на совершенно разных этапах развития псковского летописания. Новгородская Пятая летопись была привлечена компилятором Строевского списка Псковской Третьей летописи около 1556 г. [62]; «Новгородско-Софийский свод в извлечениях» послужил источником составителю общего протографа Псковских Первой и Третьей летописей не ранее 1449 г., а затем в период между 1481 и 1550 гг. — уже непосредственному предшественнику Псковской Третьей летописи. Кроме того, автор Архивского I списка Псковской Первой летописи в качестве дополнительного материала присоединил к своему изложению известия, почерпнутые им из летописи Авраамки [63]. Псковская Вторая летопись, по мнению Г.-Ю. Грабмюллера, оказывается свободной от влияния новгородского летописания [64].

Следовательно, вопрос о времени создания протографа псковских летописей и реконструкция этого древнего текста до конца остаются неразрешенными. Устранение жесткой хронологической границы (середина XV в.), установленной А.Н. Насоновым для определения первого псковского свода, с одной стороны, и возможность связывать с более ранними временем, чем 1448 г., составление Новгородско-Софийской компиляции с другой [65], открывают новые перспективы для изучения начальных этапов летописания Пскова.

Кроме поздних вставок Новгородско-Софийского летописания в тексте псковских летописей на протяжении статей первой половины XIV в. можно обнаружить несколько известий общерусского характера. Это статьи под 6836 и 6839 гг. в Псковской Первой летописи и 6847 г. в Псковских Второй и Третьей [66]. Псковская Первая летопись, а точнее — ее Архивский I список, содержит под 6836 (1328) г. запись: «Зачало княжения Московского» [67]. По всей видимости, это заголовок, за которым в источнике, отразившемся в Архивском I списке Псковской Первой летописи, следовало сообщение о восхождении Ивана Даниловича Калиты на московский великокняжеский стол. Подобное известие находим в летописях Софийской Первой, Новгородской Четвертой, Новгородской Пятой и Авраамки [68]. При этом заглавие статьи в Новгородской Пятой летописи и летописи Авраамки ближе всего к записи в Архивском I списке Псковской Первой летописи (ср. Новгородская Пятая и летопись Авраамки: «Начало княженьи Московьскаго Ивана Даниловича») [69]. Следующее сообщение — статья 6839 (1331) г., также встречающаяся в тексте Архивского I списка Псковской Первой летописи. Под этим годом записано: «Бысть помрачение солнцу» [70]. О солнечном затмении, случившемся в 1331 г., содержатся записи в летописях Новгородских Четвертой и Пятой и Авраамки [71]. Как и в случае с известием 6836 г., свидетельство Архивского I списка Псковской Первой летописи дословно совпадает с вариантом Новгородской Пятой и летописи Авраамки. В них читаем: «Бысть помрачение солнцу» [72]. Наконец, последнее летописное сообщение об общерусских событиях за первую половину XIV в. помещено в Псковских Второй и Третьей летописях под 6847 г., где читаем, что «оубиша ва Орде князя Александра и сына его Феодора различною мукою септевриа въ 28 день» (в Псковской Третьей летописи отсутствует упоминание о различных муках, а датой смерти князей стоит 28 октября) [73]. Известия об этих событиях, но в более подробном изложении, обнаруживаем в летописях Софийской Первой с датой 29 октября, Новгородской Четвертой — 29 декабря, но под 6848 г., в Новгородской Пятой и Авраамки, где вместо точного указания числа и месяца сказано лишь «той же осени» [74]. Трудно сказать, какая именно летопись послужила источником для псковского автора, но в любом случае несомненно, что сообщение об убийстве тверских князей Александра и Федора в Орде, общерусское по своему характеру, взято было из памятника новгородского происхождения. Скорее всего, вслед за Г.-Ю. Грабмюллером, выделившим ряд статей за XI — начало XIV в., общерусские известия псковских летописей можно возвести к летописям Новгородской Пятой и Авраамки, так как немецким исследователем было установлено, что Архивский I список Псковской Первой летописи дополнительно испытал влияние летописи Авраамки, а Строевский список Псковской Третьей летописи — Новгородской Пятой летописи. Таким образом, статьи 6836, 6839 и 6847 гг. в псковских летописях — позднего происхождения и не могли быть включены в древнейший псковский свод, ставший основой для всех трех летописей — Первой, Второй и Третьей.