Евгений Анисимов: Пленницы судьбы

Но меньше всего я хотел писать о влиянии женщин на политику. Мне вообще интересны многие женские судьбы, драматические повороты жизни моих героинь, выбранных вполне произвольно. Началось с того, что как-то я предложил дирекции телеканала «Культура» серию передач о женщинах, условно говоря, «второго плана», то есть менее известных широкому кругу читателей, находившихся в тени ярких личностей «первого плана» — знаменитых и популярных. Проект был принят, и передачи под общим названием «Пленницы судьбы» стали регулярно появляться на экране, получили доброжелательные отзывы зрителей. После трех лет работы у меня образовался большой, довольно интересный и не так уж хорошо известный многим читателям материал, на основе которого я и написал эту книгу в форме небольших биографических новелл. Ее и представляю на суд читателям.

Автор

Санкт-Петербург, январь 2007 г.

Иностранец, побывавший летом 1725 года в Шлиссельбургской крепости, пишет, что возле одного из домов внутри крепости он увидел статную, высокую женщину, которая, заметив иностранцев, вдруг стала махать им руками. Выскочившие из дома люди тотчас увели ее внутрь. Путешественнику позже сказали, что это была бывшая русская царица Евдокия Федоровна...

История Евдокии Лопухиной достойна пера Шекспира — настолько она драматична. В 1689 году, когда царю Петру I едва исполнилось семнадцать лет, его мать, царица Наталья Кирилловна, даже не спросив согласия, «оженила» юношу на двадцатилетней девице Евдокии Федоровне Лопухиной. Этим браком клан Нарышкиных, отодвинутый от власти в результате переворота 1682 года, пытался укрепить свое положение. Тогдашняя правительница царевна Софья Алексеевна и ее окружение из клана Милославских стремились закрепить свое превосходство благодаря женитьбе старшего брата и соправителя Петра — царя Ивана Алексеевича. В случае рождения сына в семье царя Ивана проблема наследования престола для Петра резко усложнялась. И вот, как только Нарышкины узнали о намерении Софьи женить Ивана на Прасковье Салтыковой, последовал ответный династический ход — Нарышкины срочно нашли Петру невесту. Словом, с самого начала совместной жизни молодожены оказались игрушками в руках придворных интриганов. Их чувствами, естественно, никто не интересовался.

Вместе Петр и Дуня прожили почти десять лет. Царица Евдокия родила Петру трех сыновей, из которых выжил, на свое несчастье, только царевич Алексей. Но жизнь супругов не была счастливой. Дуня была явно не пара Петру, они существовали как будто в разное время, в разных веках: Петр жил и чувствовал себя в европейском XVIII веке — с его свободой, открытостью, прагматизмом; а Дуня, воспитанная в традициях старомосковской патриархальной православной семьи, оставалась в русском XVII веке, требовавшем от женщины следования обычаям терема, предписаниям Домостроя... В семейной драме Петра и Евдокии, как в капле воды, отразился общественный разлом, серьезный социальный и нравственный конфликт — неизбежное следствие радикальных преобразований, революций. Этот разлом прошел через все общество России, через души людей, внося в них смуту, тревогу, опасение за завтрашний день. Не миновал он и семью царя. Так получилось, что жизненные ценности Дуни трагически не совпали с изменившимися ценностями ее мужа.

Да и характерами супруги не сошлись. Порывистость, бесцеремонность, эгоизм Петра сталкивались с упрямством и недовольством Дуни — особы самолюбивой и строптивой. Петр все чаще уезжал из дворца на верфи, воинские учения, отправлялся в дальние путешествия, а Дуня, не желавшая менять свой устоявшийся годами, привычный стиль жизни русской царицы, сидела, поджидая мужа, в Москве. Пропасть между супругами с годами углублялась. Петру, с его интересами и вкусами, была нужна для счастья другая женщина: одетая по новой моде, веселая и ловкая партнерша в танцах, отважная спутница в тяжких походах, помощница в непрестанных трудах. На такую роль Дуня не подходила, да она и не хотела испытывать себя в таком качестве. Зато в Немецкой слободе ей нашлась замена: дочь немца-виноторговца Анна Монс стала любовницей Петра.

Развязка наступила в 1698 году. Возвращаясь из путешествия по Европе с Великим посольством, царь указал отослать Дуню в монастырь, да побыстрее, чтобы к его приезду и духа опостылевшей супруги в Москве не было. Тяжелую миссию поручили патриарху и нескольким сподвижникам Петра. Царь разгневался, когда по приезде в Москву узнал, что Дуня все еще в Кремле. Четыре часа он сам уговаривал жену постричься в монахини — единственная удобная ему, самодержцу, форма развода, — но, видно, не преуспел в этом: упрямая Дуня в монастырь идти не хотела. С огромным трудом, силой царицу вывезли в Суздаль и поместили в женский Покровский монастырь. Двадцатидевятилетняя, полная сил женщина отчаянно сопротивлялась, она не хотела, чтобы ее заживо замуровывали в склепе монастырской кельи, ей хотелось жить. В те времена подобная участь ждала множество отвергнутых жен, которым не было на свете другого места, кроме монастыря, и другой судьбы, кроме забвения.