Вадим Трепавлов - Степные империи Евразии - монголы и татары

Имя Маниака не поддается идентификации. По логике событий, разобранных выше, этим заволжским царем должен был быть Ахмед. Комментаторы польского издания хроники Яна Длугоша полагают, что Маниак, — это Махмуд бен Кучук-Мухаммед, произвольно предлагая вариант его имени Мамак. Однако к 1469 г. Махмуд исчез из большой политики, и во главе Орды стоял его брат Ахмед, который уже в 1465 г. выдал Нурдевлету ярлык на Крым. Если Маниак (в «Хронике литовской и жмойтской» — Моняк) — это не какой-нибудь переиначенный тюркский эпитет Ахмеда, то остается подбирать деятелей той эпохи с похожими именами. Один из них — бек крымских ширинов Аминек, участие которого в описываемых событиях невероятно. Другой — таинственный хан Мангышлак, младший брат Ахмеда и Махмуда, о котором очень кратко и путано написано у Махмуда бен Вали, а в остальных немногих источниках он зафиксирован только как звено в генеалогических перечнях [1001].

Но уже через два года между двумя государствами наметилось коалиционное партнерство. Противостояние с Московским государством толкало Ахмеда и короля Казимира к военному союзу. В 1470 г. из Кракова в Орду приехал посол Кирей Кривой с предложением совместного удара по Руси. Эту идею с энтузиазмом подхватили высшие беки во главе с Тимуром. Однако Ахмед долго колебался: целый год Кирей провел у него в ставке, и хан не отпускал его домой, «ради зацѣпокъ своихъ», т. е. из-за каких-то препятствий [1002]. Этими «зацепками» могли быть внутренние конфликты [1003], но не исключено и нежелание хана нападать на «выполняющего свои обязанности вассала» — Ивана III [1004].

Тем не менее в конце концов переговоры продолжились. Активность поляков и татар стимулировалась наступлением московского государя на Великий Новгород, который имел давние и тесные связи с польско-литовскими властями, а также своеобразными отношениями Казимира IV с Крымом. В 1472 г. Менгли-Гирей выдал ему ярлык на русские земли Великого княжества Литовского и на Новгород. Может быть, Казимир добивался того же и от Ахмеда [1005]. Это предположение А.А. Горского подтверждается письмом Менгли-Гирея панам рады Великого княжества Литовского 1506 г. Хан упрекал адресатов в забвении прежних тесных связей, которые теперь перечеркиваются, дескать, контактами Польско-Литовского государства с враждебной Большой Ордой. Он напоминал, что в свое время Тохтамыш дал Витовту Киев, Смоленск и другие города. Впоследствии ярлыки на эти города подтверждали крымские ханы Хаджи-Гирей и Нурдевлет. Посольство Казимира привезло Менгли-Гирею старый ярлык Хаджи-Гирея на Киев и Смоленск и получило от него подтверждение этих пожалований; кроме того, по просьбе короля хан вписал туда рязанские города и Одоев. Менгли-Гирей призывает вспомнить эти связи и проговаривается: «Наши ярлыки в скарбе в(а)шом есть, посмотрите, от Темир Кутлу ц(а)ря, и от Ахмата ц(а)ря, о таковых писаных городех и о приязни и о братстве ярлыки взятые» [1006]. Таким образом, Казимир действительно сумел вытребовать в Большой Орде ярлык на русские города, хотя, впрочем, Великий Новгород среди них ни в каком виде не фигурировал.

Кирей Кривой вернулся к своему сюзерену в сопровождении татарского посольства. Средства на содержание этих татар, прибывших в августе 1471 г., были внесены в соответствующий перечень расходов краковского двора [1007].

От продолжения целенаправленного сколачивания антимосковской коалиции короля отвлек конфликт с Венгрией, и следующий цикл переговоров с Большой Ордой прошел в 1479–1480 гг. Очевидно, в то время в результате обмена посольствами был заключен официальный договор о совместных действиях. Этим союзом крымцы с горечью попрекали поляков через много лет: «…и тежь некако хотели были тыи прысяги свои рушити и тогъды прысяги рушывшы зъ завольским царемъ и зъ Ахъметъ царемъ… в братьства и прыязни зашли» [1008].

Среди редких контактов Большой Орды с Западной Европой особое место занимает попытка налаживания связей с Венецией. Торговая республика терпела убытки и теряла территории из-за османской экспансии. Венецианский сенат на основании данных, полученных от коммерсантов, решил, что хан Ахмед может быть достойным противовесом, который способен начать войну с турками и тем самым отвлечь их силы от Средиземноморья. В апреле 1471 г. на восток, в неведомую Татарию, отправился секретарь сената Джан Баттиста Тревизан. Его задачей было расхвалить перед ханом могущество Орды, объяснить воинственный замысел венецианцев и вручить подношение — 16 локтей сукна. Путь Тревизана лежал через Москву, где из-за интриг обосновавшихся там соотечественников он задержался (просидев в заточении) почти на три года. Наконец Иван III приказал освободить его, и вместе с московским послом и ордынским послом, возвращавшимся на родину, венецианец отправился в Дешт-и Кипчак.