Сергей Сорочан - Ромейское царство [Часть 2]

Увы, с окончательным крушением этого «золотого сечения» положение самого духовного стержня Православия — византийской Церкви — сильно пошатнулось. Она потеряла большую часть своих земельных владений и богатств, ее духовенство и Патриарх должны были платить подать, оброк турецким властям, хотя после османского завоевания Константинополя они не утратили полностью влияния. Патриарх, кое-как обосновавшийся в уцелевшем поздневизантийском монастыре Богородицы Паммакаристос , сумел убедить султана признать его власть над всеми православными христианами, живущими на завоеванных османами территориях, вплоть до судебной власти, и позволить ему организовать школу в Константинопольском патриархате, где будут преподавать византийское богословие, а значит, говорить и писать по-гречески. Формально в юрисдикции Константинопольского патриархата остались при мусульманах и Русь, и православные балканские народы. Среди последних правители дунайских княжеств Валахии и Молдовы, даже став подданными султана, сохранили христианскую государственность и считали себя наследниками Ромейского царства. Они продолжали традиции церемониала царского двора, греческой образованности и богословия и поддерживали константинопольскую греческую элиту.

Таким образом, Вселенский Патриарх в Константинополе формально продолжал играть важную роль в сохранении христианства и остатков ромейской культуры на территории, подконтрольной османам, хотя это стало сопровождаться опасным для местных Православных Церквей стремлением самого Патриарха к их уничтожению или подчинению. К тому же точно также, как Церковь доказывала превосходство своей догмы, унижая иудаизм, так и ислам в свою очередь стал утверждать свое собственное превосходство, унижая Церковь. Нельзя сказать, что это был тотальный бескомпромиссный прессинг. Великий Визирь, к слову, очень часто не турок, а образованный грек, даже участвовал в христианских праздниках. Османы ходили в знаменитый константинопольский монастырь Богородицы Живоносного Источника, просили Богородицу им помочь и прочее. Зачастую они жили или, по крайней мере, пытались жить с иноверцами как добрые соседи. Но новые храмы теперь запрещалось возводить, также как восстанавливать старые. На практике христиане должны были скрывать свое богослужение от глаз мусульман. Под видимостью мирного сожительства всегда крылась жаркая лава непримиримости, периодически прорывавшаяся вулканическими взрывами самых диких эксцессов, со временем особенно обострившихся на почве этнического национализма греков и турок.

В силу всех этих причин политический центр Православия переместился на северо-восток, в Русь, где быстро набирало реальную силу Московское княжество, что очень важно, объявившее себя единой наследницей и защитницей православной веры, в свое время принесенной из Ромейского царства. Уже в 1458 г., через пять лет после трагедии на Босфоре, митрополит Московский Алексий заявил: «Константинополь пал, потому что отступил от истинной веры православной. Но у нас эта вера еще жива — Вера Семи Соборов Вселенских, которую Константинополь передал великому князю Владимиру Крестителю. На земле существует только одна истинная Церковь — Церковь Руси». Уже с 1448 г. она перестала подчиняться Константинопольскому патриархату и Вселенскому патриарху, ибо он сам, вкрай ослабевший, а через пять лет целиком попавший под контроль турецких султанов, ни практически, ни даже формально не мог сохранять свою прежнюю ведущую роль. В самой Турции у него осталось мизерное число паствы, все более сокращавшейся под мусульманским давлением, и по сути его Церковь стала не вселенской, а турецкой. Так впервые забрезжил призрак Третьего Рима, который заявит о притязаниях Руси на преемственность от Ромейского царства, станет его матрицей. В 1472 г. великий князь московский Иван III, объединитель русских земель, формально закрепил этот переход, вступив в «священный брак» — Иерос Гамос с бедствующей принцессой-эмигранткой, племянницей последнего византийского василевса, дочкой деспота Фомы Палеолога, кесаря в изгнании, Зоей Палеологиней (ок. 1456–1503 гг.), после церковного браковенчания принявшей имя Софья. Папа римский был рад сбыть с рук засидевшуюся в невестах, 24-летнюю, тучную пансинерку-бесприданницу, пользовавшуюся у него скудным иждивением, от брака с которой, поразмыслив, отказались даже захудалый король Кипра и сын герцога Мантуи.