Вадим Нестеров - Жизнь примечательных людей. Книга вторая

Бывший "товарищ Петр" умер в 1947 году в Раменском под Москвой, там и похоронен. Всей памяти о друге Свердлова, однокашнике Орджоникидзе и ученике Ленина — несколько краеведческих брошюр да улица в Сормовском районе Нижнего Новгорода.

Да, чуть не забыл. В последние годы жизни Иван Дмитриевич Чугурин работал жестянщиком в кустарной артели.

Он был предтечей Бари Алибасова, Александра Роднянского и писателя-порнографа Вилли Кона. Его истово ненавидели классики русской литературы. А он… Он мстил им изощренным способом.

Ипполит Павлович Рапгоф ничем не напоминал Ипполита Матвеевича Воробьянинова. Разве что легким презрением к Уголовному кодексу. А вот на Остапа Бендера был похож донельзя. Не внешне, конечно.

Просто есть такой особый тип людей, которым невмоготу жить спокойно. Им просто по медицинским показателям необходимо "мутить схемы", "реализовывать проекты" и прохиндейничать прочими способами — без этого они чахнут, слабеют и теряют вкус к жизни.

Обычно такие люди довольно быстро "присаживаются" и получают массу свободного времени для обдумывания новых способов быстро разбогатеть. Но иногда в смутные времена их выносит наверх, и почтенные обыватели отвешивают челюсти, лицезрея в телевизоре какого-нибудь "племянника Горбачева" Андрея Разина или "генерала Диму" Якубовского.

"А что — так можно было?" (с)

Так вот, возвращаясь к Ипполиту Павловичу Рапгофу. Он был из известной дворянской семьи остзейских немцев, родился в Питере. Родители почему-то решили сделать из сыновей хороших пианистов, вследствие чего учителя долго мучили их гаммами и сольфеджио.

Учили братьев на совесть и выучили хорошо, вот только Ипполит не хотел никакого сольфеджио, всю свою жизнь он хотел только одного — зарабатывать много денег. Ну раз уж выучился — фортепьяно так фортепьяно, для начала сойдет.

Сначала он преподавал музыку в Пажеском корпусе, но его оттуда быстро выгнали со скандалом — не то после растления малолетней, не то за склонение кадетов к содомии.

Другого подобное могло и сломать, но не Ипполита. Он лишь отряхнулся и вместе с братом Евгением (закончившим к тому времени консерваторию) открыл в столице «Высшие курсы фортепианной игры». К бизнесу у юноши оказался настоящий талант, но на почве дележа денег братья быстро разругались. Тогда Ипполит Павлович открыл собственную музыкальную школу, которую быстро привел к процветанию. На волне успеха выпустил два пособия по игре на фортепьяно: «Введение к «Школе техники»» (1886) и «Пианофилы и пианофобы» (1894), после чего приобрел известность как музыкальный критик и педагог.

И все было хорошо, но Ипполит Павлович был проклят.

Как только он добивался успеха, ему становилось скучно, и ему прямо физиологически требовалось "замутить новую тему".

Так и здесь — школа ему прискучила, зато издательская деятельность вызвала изрядный интерес. Надо сказать, читательский спрос тогда не сильно отличался от нынешнего. В частности, всех очень заботил половой вопрос. И стяжатели-издатели, чтобы обмануть цензуру, выпускали псевдо-медицинские книги, скрывавшие откровенную порнографию. Их-то и принялся переводить (благо языки в него тоже в детстве вбили) Ипполит Павлович — «Гигиена любви», «Гигиена слабонервных» и т. п.

Не гнушался он, впрочем, и обычной издательской "полезной пшенкой". В частности, переводил книги " Полный деловой, коммерческий и семейный письмовник и домашний адвокат: Необходимый справочник для каждого ", "Как дожить до 100 лет? (По соч. проф. Клотара, Нуаро и Шевреля)" и прочие сонники, пасьянсы и карты Таро. А название одной из переведенных им книг хоть сейчас на рекламный баннер: "Ясновидящая: Книга гаданий предсказаний прошедшего, настоящего и будущего по запискам знаменитой Селины Ленорман, предсказавшей Наполеону I имп. корону в бытность его бедным корсиканским офицером".

Но и переводческая деятельность ему быстро наскучила. Новым увлечением Ипполита стала новейшая техническая новинка — граммофон. Это была едва ли не самая страстная его любовь, о ней он писал исключительно в превосходных тонах: "В области воспроизведения звуков, со времени изобретения фонографа, лишь профессором Эмилем Берлинером сделано громадное открытие, способное произвести целый переворот, и его аппарат — граммофон, бесспорно, следует причислить к тем величайшим достижениям, коим мы обязаны гению XIX века".