Вадим Нестеров - Жизнь примечательных людей. Книга вторая

Вот об этом вручении, конечно, и книжки писали, и стихи сочиняли, и картины рисовали, одну из которых я привожу ниже:

Сами понимаете, когда большевики пришли к власти, "товарищ Петр" взлетел высоко.

В октябре 1917 г. — член Президиума Совета рабочих и солдатских депутатов Выборгского района Петрограда. Затем по личному поручению В. И. Ленина организовал первый продотряд рабочих Выборгской стороны. Во время Гражданской войны на фронте — начальник политотдела 5-й армии. После создания Чрезвычайной комиссии — член президиума и секретарь Президиума ВЧК. Причем когда по предложению Феликса Эдмундовича Дзержинского был создан постоянный Президиум ВЧК, в него вошли всего три человека: председатель — И. К. Ксенофонтов (заместитель председателя ВЧК) и два члена — Г. С. Мороз и И. Д. Чугурин.

Когда Республика начала задыхаться от недостатка топлива, проверенного "товарища Петра" перебрасывают на уголь. В Томске организовывается Правление Угольных копей Западной Сибири ("Сибуголь"), а его председателем назначается Иван Чугурин.

Позже правление было переведено в Ново-Николаевск, будущий Новосибирск, и Чугурин последовал туда.

Но вскоре его из Сибири перебрасывают обеспечить добычу угля в главной "кочегарке" страны — на Донбассе. Там и случилось происшествие, сломавшее карьеру моего героя. Погорел "товарищ Петр" на обычном пьяном загуле, для которого он выбрал крайне неудачное время — самый пик разрухи и голода на Донбассе.

Вот как описывает этот эпизод известный донецкий краевед Олег Измайлов в очерке "Принципиальный Завенягин":

"И вот представьте себе картину: в один прекрасный день по замершему в предсмертных судорогах городу с грохотом проносится мотор, в котором сидят судя по внешнему виду вполне партийные товарищи в кожаных фуражках с алыми звездами, орут дурными голосами пьяные песни (отнюдь не революционного содержания), размахивают револьверами и чуть ли не палят из них в белый свет как в копеечку… Фантасмагория, призрак проклятого прошлого, недавнего причем, с участием деникинских офицеров и махновских атаманов. Представить невозможно!

Одинокие, опухшие с голоду милиционеры, обалдело взирают на это немыслимое непотребство и внезапно узнают — о, ужас! — в предводителе разгульной компании не зажравшегося недобитого купчика, не потерявшего страх «спеца» из бывших, не обнаглевшего «в корень» заводилу бандючков с поселка, а самого товарища Чугурина! Того самого «начальника Донецкого каменноугольного бассейна”.

Юзовкой, будущим Донецком, по которому и катался на автомобиле Чугурин, в то время руководил никому не известный пацан — 20-летний Аврамий Завенягин, впоследствии — директор Магнитки, создатель Норильского никеля и один из отцов советского Атомного проекта.

Пацан оказался принципиальным, и партийное бюро Юзовки приняло постановление о снятии Чугурина с должности и исключении его из партии.

Тут правда, за Чугурина вступились высокопоставленные друзья, и начался громкий аппаратный конфликт, о котором я подробно писал здесь.

Конфликт завершился вничью, точнее — обоюдным проигрышем. С Донбасса убрали и Завенягина (отправили на учебу в Московскую горную академию) и Чугурина. В партии-то его восстановили, но "осадок остался" и карьера Ивана Чугурина с тех пор шла только по хозяйственной линии.

Заместитель директора завода «Красное Сормово», директор Северной судостроительной верфи, первый директор строящегося завода «Электроприбор»… Короткое время был начальником Главного управления мест заключения (Гумза), затем заместителем начальника Электроимпорта, ездил в загранкомандировки в Англию и Францию для закупки оборудования. Потом его вновь бросили на "реальный сектор экономики" — директор завода «Двигатель революции» в Нижнем Новгороде, директор завода «Красный двигатель» в Новороссийске, с 1936 г. — директор судостроительного завода в Рыбинске, где комсоргом в те годы работал Юрий Андропов.

Здесь его в октябре 1937 года и "приняли" наследники того самого ЧК, которое он с Феликсом организовывал.

Вытащила его Надежда Константиновна Крупская, с которой они переписывались всю жизнь, и это был едва ли не единственный случай, когда вдове вождя удалось кого-то спасти от репрессий.

Иван Дмитриевич Чугурин вышел из заключения в 1938 году, больным и сломленным 55-летним стариком с судимостью. Случайные заработки, война, эвакуация, возвращение в Москву…