Владимир Мещеряков - Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины

«22 июня 1941 г. в 4 часа 30 мин. Утра у меня на квартире раздался телефонный звонок. Командующий Западным особым военным округом генерал армии Д.Г. Павлов сообщил, что германская армия в 4.00 открыла военные действия против наших войск.

По всей линии границы и особенно у Бреста и Гродно идут бои. Вражеские самолеты бомбят крупные города и важнейшие стратегические объекты западной части страны. Командующий попросил незамедлительно прибыть в Военный совет округа.Я тотчас же позвонил дежурному по ЦК и, примерно рассчитав время, предложил к 5.30 собрать в ЦК партийных и советских руководителей республики, включая наркомов, а также секретарей Минского обкома партии и председателя горсовета. В 5.00 на Военном совете генерал — армии Д.Г. Павлов и начальник штаба округа генерал-майор В.Е. Климовских сообщили об обстановке, как она рисовалась в тот момент. Павлов проинформировал об указании сверху — ввести в действие необходимые силы, с тем, чтобы разбить и выбросить с нашей территории вторгнувшегося врага, но государственную границу не переходить, т. к., возможно, что это не война, а крупная провокация противника. Это заблуждение, как известно, нам дорого обошлось».

То есть, Пантелеймона Кондратьевича надо понимать так, что если бы Д.Г. Павлову сразу бы сказали, что это война, а не крупная провокация, то он, не только бы разбил вторгшегося противника, но и перешел бы границу. Оригинальная трактовка событий. Видимо, бойцы Красной Армии, думая, что это крупная провокация, стреляли не по врагу, а в воздух, желая только напугать противника, чтобы он, в последующем, убрался с нашей территории. В таком случае, трудно не согласиться с Пономаренко, что это было заблуждением, которое «нам дорого обошлось».

Только, что ранее, мы рассматривали тему о главных направлениях. Если проводить параллели с Хрущевым, то Пономаренко, по статусу должен был бы занимать пост члена Военного Совета Западного направления. Он им и стал, но редакторы постарались скрыть этот факт. Непонятно, как Пономаренко разминулся с Куликом, вскоре, после начала войны, прилетевшим из Москвы?

Этот вопрос частично разбирался ранее, поэтому в данном разделе подробнее рассмотрим воспоминания Пономаренко о, якобы, его телефонных разговорах со Сталиным поначалу войны.

«В 5.30 началось первое заседание бюро ЦК КП(б) Белоруссии с участием руководящего актива. Я сообщил присутствующим, что сегодня на рассвете фашистская Германия напала на Советский Союз. На всем протяжении границы идут тяжелые бои с рвущимися на нашу территорию фашистскими ордами. Начавшаяся война с опытным, коварным и жестоким врагом (Интересно, когда, об этом успели узнать? — В.М .) выдвигает перед партийными организациями, всем населением Белоруссии новые, чрезвычайно сложные задачи, при решении которых нельзя терять ни одной минуты. Сделав обзор неотложных военно-мобилизационных мероприятий, которые требуется срочно осуществить, я предложил пока всем разойтись, каждому подумать в своей сфере первоочередные действия и затем в 9 часов утра вновь собраться, чтобы принять решения по конкретным задачам…».

Собственно говоря, ничего неординарного, в описываемых событиях не произошло. До всех, кому надо было позвонить — дозвонились, и все ответственные советские и партийные работники, кому надо было собраться на Военном совете — собрались. Правда, смущает одно обстоятельство. Война, как известно, началась в половине четвертого, но позвонили Пономаренко домой в половине пятого. Наверное, не хотели потревожить его утренний сон? Так же неясно, где же собрались все вышеперечисленные товарищи? Как где? — удивится читатель, разумеется, там, где и должен был находится Первый секретарь Компартии Белоруссии. По всей видимости, в столице республики — городе Минске, если Пантелеймон Кондратьевич не отсутствовал по уважительным причинам. Да, но где, в таком случае, должен был находиться командующий Западным военным округом Д.Г. Павлов, который присутствовал на Военном совете?

В соответствии с указаниями Генерального штаба, полевое управление штаба Западного округа должно было убыть под Барановичи (Обыз-Лесну), но, по каким-то невыясненным обстоятельствам осталось в Минске. Вопрос с месторасположением штаба Западного фронта крайне запутан, о чем уже шла речь раньше, но, тем не менее, факт его нахождения в Минске — неоспорим.

Таким образом, Пантелеймону Кондратьевичу, не оставалось ничего другого, как прибыть в штаб округа к Павлову. Его нахождение в штабе фронта, аналогично положению Хрущева, и только наличие Западного направления позволяет Пантелеймону Кондратьевичу занять правильное место в военной иерархии.