Владимир Шигин - Сталин и Военно-Морской Флот в 1946-1953 годах

Едва отгремели последние залпы Великой Отечественной войны, как Сталин принялся за реорганизацию ВМФ. Первый этап реформирования И.В. Сталиным коснулись непосредственно двух флотов – Балтийского и Тихоокеанского, которые разделили. Балтийский флот разделили 15 февраля 1946 года, а Тихоокеанской несколько позднее – 17 апреля 1947 года. Так Балтийский флот был разделен на два самостоятельных флота – Южно-Балтийский (с 1947 года стал называться 4-м ВМФ) и Северо-Балтийский (с 1947 года стал называться 8-м ВМФ). К Южно-Балтийскому флоту отошли военно-морские базы в Балтийске (штаб флота и главная база), Лиепае, Усть-Двинске. К Северо-Балтийскому флоту отошли военно-морские базы в Таллине (главная база), Поркалла-Удде, а так же Кронштадская крепость и Ленинград. Штаб Северо-Балтийского флота был размещен в Таллине. Что касается Тихоокеанского флота, то он был разделен на 8-й ВМФ и 5-й ВМФ. К 8-му ВМФ отошла вся оперативная зона ответственности от Анадыря до острова Хоккайдо, включая Сахалин и Курильские острова. Главной военно-морской базой 8-го ВМФ была определена Советская Гавань.5-й ВМФ контролировал Японское и Желтое моря и Корейский пролив, с военно-морскими базами Владивосток (где разместился штаб флота) и Порт-Артур.

Если с понижением статуса Наркомата ВМФ все в принципе ясно, то чем было вызвано столь необычное решение И.В. Сталина относительно дробления флотов, на первый взгляд, совершенно не понятно. На исторических сайтах я встречал вполне серьезные утверждение, что разделение, а потом объединение флотов, было, якобы, инициировано самими адмиралами, которые жаждали новых высоких должностей, что не соответствует истине, т. к. адмиралы, в лице Н.Г. Кузнецова, наоборот, данному решению всячески противодействовали. На страницах интернета я встречал даже такое заключение, что реформирование флотов являлось этаким «военно-морским аналогом» политики укрупнения и разукрупнения колхозов, присоединения и отсоединения от них МТС…

Из воспоминаний Н.Г. Кузнецова: «В один из дней весной 1946 года у меня состоялся разговор со Сталиным по телефону. Он предложил разделить Балтийский флот на два. Сначала я, как всегда, попросил время подумать, а потом, дня через два, ответил ему, что считаю это неправильным. Театр небольшой и с оперативной точки зрения неделимый. Сталин, как выяснилось позднее, остался моей позицией недоволен, но тогда, ничего не сказав, повесил трубку. Я еще не догадывался, что «быть грозе».

Что же происходило за кулисами, как это известно теперь? А.И. Микоян, не знаю, по своей инициативе, или по поручению Сталина, решил переговорить на эту тему с И.С. Исаковым. Тот, узнав позицию Сталина, счел более благоразумным согласиться с нею, хотя это не укладывалось ни в какие рамки нормальной точки зрения адмирала, хорошо подготовленного в оперативном отношении. Исаков, при его прекрасных отдельных качествах, всегда опасался за свое служебное место. К тому же он был честолюбив и («греша перед своей совестью», по его же словам, в те дни выступил против меня, лишь бы не идти против течения. Позднее (когда у власти был Н.С. Хрущев) он сжег записки (25 посещений Сталина), относящиеся к встречам его со Сталиным. В другой раз объявил в печати авианосцы «покойниками», а мне, смущаясь, говорил, что это дело редакции. Чепуха! Исаков знал, как вести дела с редакциями.

Сталин, которому была доложена точка зрения Исакова, приказал рассмотреть этот вопрос на Главном военно-морском совете. Послал туда А.А. Жданова и А.И. Микояна. Все моряки были согласны со мной, кроме И.С. Исакова, хотя и тот только воздержался.

Это один из примеров, когда принималось «волевое» решение, что я признаю иногда необходимым. Но в данном случае А.А. Жданов и А.И. Микоян, не являясь специалистами, могли поддержать мнение Сталина, а решающую роль сыграл высококвалифицированный адмирал И.С. Исаков.

Вызванные на следующий день в кабинет к Сталину, мы докладывали ему свое мнение. Еще в приемной я почувствовал, что в воздухе пахнет грозой. А.Н. Поскребышев (секретарь Сталина – В.Ш.) несколько раз, пока мы сидели, бегал на звонок из кабинета и возвращался сердитым. «Не в добрый час», – подумал я и, к сожалению, не ошибся. Уже предварительное обсуждение нашего флотского вопроса с ближайшими помощниками испортило настроение Сталину, и теперь он ждал тех, на кого собирался сыпать свои упреки и таким образом разрядиться. А когда, войдя, я встретился с ним взглядом, уже не оставалось сомнения – быть грозе.