Владимир Мещеряков - Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины

О состоянии здоровья Сталина по Молотову — своеобразный диагноз, вполне достойный члена Политбюро. Вот и пойми — живой ли тот был, вообще?

Конечно же, Молотов прекрасно все помнит! Они, действительно, в эти дни, в этом составе ездили и на дачу к Сталину, и вместе с ним, в наркомат обороны (Ставку). И Вячеслав Михайлович, даже знает, по какому поводу. Но, как и Микоян, немного хитрит, прикидываясь, что запамятовал.

А вот Микоян, на удивление, все помнит! Анастас Иванович отчетливо рисует ситуацию, когда прибыл на дачу к Сталину, якобы, после посещения наркомата обороны 29 июня. Какое же было у него первое впечатление от встречи с вождем? Товарищ Микоян крутит, как всегда свою шарманку, выводя лживые мелодии. Он тоже поставит диагноз, вполне подходящий для партийного руководителя высшей власти. Речь у нас идет о 24 июня. Молотов, только что, об этом говорил, выше. Но, Микоян, хочет нас уверить, что поехали 29 июня. Зачем? Будет понятно, в дальнейшем. Однако надо же, какая память! Прошло столько лет, но Анастас Иванович описывает ситуацию со Сталиным, как будто это было вчера.

« Застали его в малой столовой сидящим в кресле. Увидев нас, буквально окаменел. Голова ушла в плечи, в расширенных глазах явный испуг. (Сталин, конечно, решил, что мы пришли его арестовывать). Он вопросительно смотрит на нас и глухо выдавливает из себя: „Зачем пришли?“ Заданный им вопрос был весьма странным. Ведь, по сути дела, он сам должен был нас созвать».

Вообще, эту буйную фантазию, видимо все же, ошибочно приписали Анастасу Ивановичу. Уж, Микоян-то, должен был знать и помнить, что за его долгую жизнь, находясь в руководстве партии, он не только ни разу не участвовал в арестах кандидатов, но, а чтобы поднять руку (в смысле ареста) на своего брата, действующего члена Политбюро — такая, через чур, смелая мысль, вряд ли могла придти ему в голову.

В данном случае, я не совсем точен. Меня можно упрекнуть: «А как же, в таком случае, понимать арест члена Политбюро Лаврентия Павловича Берия?»

В более ранней главе я приводил воспоминания «товарища» Жукова об «аресте» товарища Берии. Это было заранее спланированное убийство, в котором ни каким арестом и не пахло. Так же хитро было подстроено и убийство члена Политбюро товарища Сталина. Какой мог быть арест вождя?! Такая мысль, даже и не могла возникнуть в головах его недругов. Только ловко подстроенная смерть позволяла окончательно расправиться с такой крупной политической фигурой, каким был Сталин. Это все знали и понимали, в том числе, и Анастас Иванович.

Ну, а если, скажем, и решились бы они, предположим, ограничить свободу перемещения Сталина заключением под стражу, ведь по версии Микояна, тот «Сталин» в кресле решил же, что его пришли арестовывать, то какое же должно было быть выдвинуто ему обвинение, и в чем, конкретно, оно должно было выражаться? Поэтому, стоит ли удивляться, читая, что Сталин « вопросительно смотрит » на прибывших товарищей, ему ведь тоже не совсем ясно: «За что?» Может, за то, что оскорбил в Наркомате обороны « мужественного » Жукова и после этого молчком уехал к себе на дачу? А скорее всего, за то, что « всякая связь с ним оборвалась ». А ведь по законам военного времени, умышленный обрыв связи, действительно, может быть приравнен к диверсии или саботажу.

Кстати, об описываемой обстановке. На мой взгляд, кресло, в котором, сидел «Сталин», что-то плохо вписывается в интерьер столовой. Из жизни кремлевских богов, что ли, — обедать, сидя в кресле? Лучше всего, для этой залы подходят стулья или широкие лавки.

Теперь о внешнем виде вождя. Каким должен был выглядеть человек, перенесший отравление, болезнь или сильное нервное потрясение, в результате, предполагаемого покушения на его жизнь? Что? По всей видимости, все жаждали увидеть жизнерадостного кавказца с кинжалом на поясе и пляшущего в ритме горского танца. Это, только Никита Сергеевич, в вышитой рубашке, мог радовать членов Политбюро своим «гопаком». И если человек после всего перечисленного выше еще слаб и требует отдыха, лучше всего ему, конечно, находиться в состоянии полусидя или полулежа.

У наших мемуаристов, из высшего эшелона власти, всегда происходит что-то, необъяснимое: только вчера в Наркомате, « Сталин взорвался », т. е. если мягко сказать, был в ярости. Спустя всего сутки, от прежнего Сталина не осталось и следа: « голова ушла в плечи, в расширенных глазах явный испуг ». Вдобавок ко всему сидит в кресле, вместо того, чтобы активно передвигаться по комнате. Видимо, поэтому так долго прятали историю болезни Сталина, что там мог быть записан диагноз этого странного «заболевания» вождя.