Олег Будницкий - «Права человека и империи» - В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг.

Теперь дела литературные. Сердечно благодарю Вас за интересный и тонкий отзыв об «Истоках». Как Вы пишете, Ваша критика имеет в виду исторический роман вообще. У этого литературного жанра есть, конечно, большие недостатки, но ведь он включает в себя, как часть в целое, и роман — просто наряду с историческими лицами появляются лица вымышленные, с которыми автор волен делать, что ему угодно. Затем так ли верно, что у каждого исторического лица есть «канонический образ»? Я писал когда-то, что «суда истории вообще нет, — это миф: есть суд историков, который меняется каждые 25–50 лет; да и в течение одного периода они во всем между собой расходятся: ведь «беспристрастные историки» есть во всех партиях. Без всяких сомнений, мое изображение того или иного исторического лица может быть оспорено, но то же самое верно в отношении профессиональных историков, даже больших. Разве не оспаривался Цезарь Моммзена {365}? Разве не оспаривались знаменитые характеристики (царей) Ключевского {366}(которого, впрочем, при мне покойный Павел Николаевич [Милюков] называл историком невежественным {367}, отдавая должное его большому изобразительному таланту)? Извините, что называю знаменитые имена как бы по поводу своего романа. Поверьте, что я себя с ними никак ни в малейшей мере не сравниваю, — это было бы глупо. Могу только о себе сказать, что я литературу о выведенных мною исторических лицах изучал добросовестно и потратил на это годы, — иногда и без всякой пользы (так, я месяца три потратил на перечитыванье Ницше {368}и на изучение литературы о нем, а затем отказался от мысли его вывести в «Истоках», так как пришел к выводу, что он «истоком» не был: общее место о том, будто он был предшественником национал-социализма, показалось мне вздорным и нелепым).

Мы все-таки убедительно просим Вас дать нам возможно скорее и другие главы из книги, и то, что будем условно называть «исповедью». По совести, я не думаю, чтобы Гордон выпустил Вашу книгу. Я с ним об этом не говорил, — это только мое предположение, основанное на том, что издание книги в 400 страниц (1000 экз[емпляров]) здесь обошлось бы в 1300–1400 долларов, и она окупиться не могла бы, как не окупается и «Новый Журнал», хотя мы продаем больше тысячи экземпляров. Издать Вашу книгу, вероятно, можно будет позднее в Париже или в Шанхае. Здесь же все русские книги приносят убыток.

Гордон послал свой экземпляр Вашего первого тома Михаилу Михайловичу, который подтвердил мне, что напишет отзыв для 12-ой книги {369}. Рукопись Вашу, пожалуйста, пошлите ему: он редактор.

Нам всем чрезвычайно приятно то, что Вы пишете о «Новом Журнале». С Вашей высокой оценкой статей Тимашева {370}я вполне согласен. Что до Федотова, то я вполне признаю его блеск, но не скрою от Вас, что мне его статьи не слишком приятны {371}. Не касаюсь того, что лет восемь тому назад он писал в журнале Керенского восторженные статьи о Пассионарии {372}. Переменить взгляды имеет право всякий. Однако я не могу понять, зачем русскому журналу призывать к гегемонии Англии, когда к этому не призывают и английские журналы (вдобавок, это и совершенно нереально: время английской гегемонии в мире кончилось; вступил в силу закон больших чисел: 140 миллионов населения С. Штатов и их сказочное богатство, и 170 (теперь, быть может, впрочем 150?) миллионов населения России. А главное, написаны статьи Федотова так, что недоброжелатели наши могут делать из них вывод, будто он призывает к войне {373}. К войне — теперь! По-видимому, атомная бомба еще не вошла в сознание наших публицистов. Они к этому относятся приблизительно так, как в 1914 году относились к появлению у немцев 42-сантиметровой мортиры. Между тем в августе прошлого года началась новая эра в истории. Впрочем, формального призыва к войне в его статьях, к счастью, нет: против этого я решительно протестовал бы (редакционная оговорка к его последней статье сделана по моему настоянию). Война, может быть, и будет, но по сравнению с этим апокалиптическим бедствием все отходит на второй план: все лучше, чем будущая война.

Мы могли бы Вам дать 3–4 оттиска Вашей статьи. Если этого мало, мы закажем.

Шлю Вам самый сердечный привет и самые лучшие пожелания.

Ваш М. Алданов

Со всем тем, если Гордон Вашу книгу издаст, то Вы правы: тогда отдельные главы печатать не следует.

Машинопись. Подлинник.

HIA. 2-13.

М.А. Алданов — М.А. Маклаковой, 20 февраля 1946

20 февраля 1946

Многоуважаемая Мария Алексеевна.

Очень рад был Вашему письму. Я во всех своих первых письмах к Василию Алексеевичу справлялся о Вашем здоровье (знал о том несчастном случае) и просил его передать Вам мой и моей жены сердечный привет. Позднее Александр Иванович (Коновалов) объяснил мне, что Василий Алексеевич никогда приветов не передает и смотрит на это, как на «Veuillez agréer» и т. д. Зато мне сообщали о Вас другие, в том числе и моя сестра.