Татьяна Опарина - Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии

Безусловно, пленники рассматривались как военная добыча, которой победитель был вправе распоряжаться по собственному усмотрению. На протяжении XVI–XVII вв. военнопленные и угнанные являлись традиционным источником пополнения зависимого сословия. В категорию бесправных холопов переводились, как правило, недворяне [10] Лохвицкий А. О пленных по древнему русскому праву. (XV, XVI, XVII века.) М., 1855. . (Хотя с государственными правовыми нормами конкурировало традиционное право, определяющее положение военной добычи, безусловно, что в период ведения боевых операций происходило закабаление захваченных без учета родовитости. В годы войны массовый характер принимало обращение в холопы и дворян.)

В России существовал и особый вид пленников — «ясырь», появившийся в результате войн одной социальной группы — казачества. Военные корпорации Дона, находившиеся под протекторатом Москвы, организовывали (вопреки официальной воле властей) собственные боевые операции. Причем в противостоянии с Крымским ханством, Ногайской Ордой, Османской империей православные казацкие республики Дона (и Запорожья [11] В морских рейдах донские и запорожские казаки обычно действовали совместно: Брехуненко В. А. Стосунки украі'нского козацтва з Доном у XVI — першій половині XVII ст. К., Запоріжжя, 1998. ) повторяли методы своих мусульманских врагов. Освоив строительство небольших, но крайне маневренных судов («чаек» или «стругов»), казаки превратились в значительную военную силу Черноморского и Азовского бассейнов, наводя террор на побережья Анатолии и Румелии [12] Ostapchuk V. The human landscape of the Ottoman Black sea in the face of the cossack naval raids//Oriente Moderno. The Ottomans and the Sea. 2001, v. 1, p. 23–95; Королев B. H. Босфорская война. Ростов-на-Дону, 2002; Остапчук В., Галенко О. Казанью Чорноморські походи у Морській Історіі Кятіба Челебі «Дар великих мужів у воюванні морів»//Марра Mundu. Збірник наукових праць на гіошану Ярослава Дашкевича з нагоди його 70-річчя. Львів; Киі'в; Нью-Йорк, 1996. С. 371–372; Мыцык Ю. А. Новые данные о черноморских походах донского и запорожского казачества против Османской империи и Крымского ханства в конце XVI — первой половине XVII в. (на материалах архивохранилищ ПНР)//Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и Средние века. Ростов-на-Дону, 1986. С. 126–137; Он же. Новые данные о черноморских походах донского и запорожского казачества против Османской империи и Крымского ханства (середина — третья четверть XVII в.)//Торговля и мореплавание в бассейне Черного моря в древности и Средние века. Ростов-на-Дону, 1988. С. 134–141; Истрин В. М. Греческая запись о набеге казаков на Константинополь в начале XVII в.//ЖМНП. 1898. № 7; Гранстрем Е. Э. Заметки современника о набегах казаков на турецкие владения в начале XVII в.//Восточный сборник. М., 1972. Вып. 3. . Набеги, систематически осуществлявшиеся с конца XVI в. по 50-е гг. XVII в., получили обозначение казацко-османской морской войны [13] Королев В. Н. Босфорская война. Ростов-на-Дону, 2002. . Прибрежные города Османской империи стали объектом постоянных нападений казаков, промышлявших работорговлей. Из морских походов казаки привозили множество пленников — «ясыря» в терминологии документов того времени. У подобных пленников в России был один путь — холопство (их последующая продажа и являлась целью казацких рейдов). Центром работорговли выступал Воронеж, откуда холопы распространялись (с оформлением соответствующего документа — купчей) по городам России [14] Павел Алеппский постоянно отмечает огромное количество в России татарских холопов: Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII в./Перевод Г. Муркоса. Вып. 3. М., 1898. С. 18. .

Однако не все военнопленные и угнанные попадали в услужение или перепродавались на невольничьих рынках Востока и России. Положение не-«ясыря» варьировалось в зависимости от знатности. Место человека в системе русского иерархического государства определяло происхождение. Родовитым пленникам русское законодательство даровало свободу (конечно, этот принцип многократно нарушался обычным правом, но важен сам факт существования подобных правовых государственных норм). Дворяне, профессиональные воины иных стран не могли быть потеряны для царской службы. Государство освобождало определенную часть военной добычи. Военнопленные-дворяне предназначались для государевой службы. Они увеличивали численность служилого сословия России. Причем специфика попадания иностранцев (достигших личной свободы) в Россию не отражалась на их правах. Иммигранты, как добровольные, так и вынужденные (получившие свободу после плена), приобретали в России одинаковое положение и входили в одну страту.