Николой Крадин: Империя Хунну

Кроме перечисленных выше разделов китайских хроник, в других главах данных сочинений также имеется определенная информация по истории хунну. В частности, B . C . Таскин и Р.В. Вяткин существенно дополнили перечень источников переводами фрагментов из « Ши цзи » и « Хань шу ». B . C . Таскин перевел фрагменты из 81, 93, 99, 109, 111, 112 цзюаней « Ши цзи » и из 52, 54, 70, 96а цзюаней «Хань шу», содержащих новую важную информацию об истории хунну в имперское и постимперское время [3] Материалы 1968: 63–116; 1973: 100–134; Материалы 1984. . Часть этой информации была переведена на английский язык Б. Уотсоном [4] Watson 1969; 1974. . Р.В. Вяткин в процессе работы над « Ши цзи » перевел 10, 19 и 30 цзюани, дополнительно раскрывающие характер хунно-ханьских отношений [5] Сыма Цянь 1972; 1975; 1984; 1986; 1987; 1992. .

Наличие выше цитированных переводов, снабженных подробными глубокими комментариями, дает возможность приступить к более тщательному анализу и интерпретации тех или иных тем, затронутых китайскими летописцами в своих текстах. Вне всякого сомнения, «хуннская проблема» для китайских хронистов была наиболее актуальна.

Поскольку практически все нарративные источники по социальной истории хуннского общества уже введены в научный оборот, имеющаяся в них прямая или явная информация давно известна специалистам по истории Центральной Азии. Однако развитие исторического знания может происходить не только посредством введения в научный оборот новых источников, но и путем использования более совершенных методик, увеличивающих информативную отдачу уже известных письменных памятников. По этой причине прогресс в изучении хуннского общества возможен посредством выявления в уже известных источниках скрытой структурной информации. Можно наметить основные принципы, которые применялись в ходе работы над интерпретацией текстов.

(1) Необходимо учитывать методологическую направленность китайских текстов и преобладание в описании соседей стереотипных характеристик . Совершенно очевидно, что для древнекитайских хронистов значение истории было более важным, чем для современных исследователей. Помимо попытки описать (любое описание субъективно) и оценить (социальный заказ существовал всегда) исторические события, китайские авторы особенное внимание всегда уделяли дидактическому компоненту своих сочинений. Это превращало одно из обычных составляющих исторического повествования (назидательный уклон) в самоцель. Тем самым «история становилась надежным инструментом для воспевания всего достойного подражания и осуждения всего недостойного» [6] Васильев 1995: 7. .

Соответственно интерпретация определенных событий, а также описание соседних с китайцами народов производились под определенным утлом зрения.

Китай представлялся ханьцам «Срединным государством», центром мироздания, окруженным со всех сторон варварскими народами [7] Кроль 1973: 13–27; Kroll 1996: 77. . Недобродетельные кочевники, не обладающие добродетельными качествами благородного человека ( цзюньцзы ), это силы Тьмы — инь . В китайской астрологической системе им даже была отведена планета Меркурий ( чэнь-син ), которая ассоциировалась с севером, зимой, с военными действиями [8] Сыма Цянь 1975: 284 прим. 132. . Номады обладают «сердцем диких птиц и зверей», — предупреждал императора У-ди один из крупных чиновников государства Хань Ань-го [9] Материалы 1968: 73. . Поэтому не удивительно, что в описаниях древнекитайских хронистов хунну предстают неотесанными и жадными варварами, имеющими «лицо человека и сердце дикого зверя». «У племени сюньюй нет почитания старших, у них дикое сердце» [10] Сыма Цянь 1992: 277. .

С точки зрения летописца, номады как бы воплощают в себе комплекс всех возможных и невозможных человеческих пороков: они не имеют оседлости и домов, письменности и системы летоисчисления (а значит и истории!), земледелия и ремесла. Они едят сырое мясо и с пренебрежением относятся к старикам, не заплетают волосы по китайскому обычаю и запахивают халаты на противоположную сторону. Наконец, они женятся даже на своих собственных матерях (!) и вдовах братьев. Ну как можно относиться с уважением к такому народу?!

Интересно, что такая характеристика древних номадов мало чем отличается от описания народов кочевников более позднего времени. Характеризуя последних, китайские историки не скупятся на отрицательные эпитеты: не имеют постоянного места жительства, злы, глупы, склонны к насилию и грабежам, алчны, хитры, беспринципны, лживы и пр. [11] Хафизова 1995: 55–57. . У тюрок, например, «мало честности и стыда; не знают ни приличия, ни справедливости, подобно древним хуннам» [12] Бичурин 1950а: 229. .