Пьер Шевалье - Генрих III. Шекспировский король

Утром многие опять пытались предупредить Генриха де Гиза. Но он не внял советам остаться у себя в комнате. Гиз направился в зал Совета с одним-единственным Перикаром, который имел туда доступ в качестве секретаря по финансам. Для начала обсуждений надо было ожидать прихода Рюзе-Болье, государственного секретаря, который должен был принести список дел, записанных в повестку дня. Гиз ничего не ел с утра и в ожидании попросил Перикара принесли ему винограда, «который он ел вместо завтрака». После ухода Перикара в зал вошел Ларшан и передал ему просьбы некоторых своих людей о предоставлении должностей. Гиз согласился. Томимый голодом, поскольку Перикар не возвращался, Гиз попросил Сен-При, слугу Генриха III, принести ему что-нибудь. Тот принес «несколько бриньольских слив». Чуть позже Жан Геру, привратник, передал ему его бонбоньерку, принесенную Перикаром. Последний не мог присоединиться к своему хозяину, поскольку в этом ему препятствовали люди Ларшана. Гиз попросил найти его секретаря и привести в зал заседаний. Охваченный внутренним холодом, он подошел к камину и приказал подложить дров. Но его слабость возросла и из носа пошла кровь. Сен-При отправился искать платок для герцога, а тем временем пришел Рюзе-Болье, начал зачитывать дела и все члены Совета расселись вокруг стола, стоящего посередине комнаты.

Около 8 часов Совет был в полном составе, и король приказал государственному секретарю Револю пойти к Гизу и передать, что король ждет его в своем кабинете. Получив от Револя сообщение, Гиз резко поднялся, простился с членами Совета и удалился с бонбоньеркой и платком в руках. Ему оставалось жить несколько мгновений. У входа сто приветствовала охрана и проследовала за ним с таким расчетом, чтобы отрезать ему путь к отступлению. Почувствовав неладное, герцог обернулся, и на него тотчас же напали. Плащ помешал ему воспользоваться шпагой, и у него не оказалось ничего, кроме рук и бонбоньерки, чтобы защищаться.

По различным источникам, единственные слова, произнесенные Гизом, были: «О, господа!», и потом: «О! Какое предательство! О, Боже, пощадите!» Король вошел в кабинет, постоял там некоторое время, тогда как в зале Совета смятение было всеобщим. При первых звуках шума архиепископ Лионский попытался войти в королевский кабинет, и слышал последние крики Гиза. Когда он обернулся, комната была полна солдат и гвардейцев, которые сразу же арестовали его и кардинала де Гиза, безуспешно пытавшегося бежать. Все прочие члены семьи, находящиеся во дворце, были арестованы, а к кардиналу де Бурбону, лежавшему по болезни в постели, приставили надежную охрану. Почти сразу же, как погиб Гиз, Генрих III заявил Совету, что ждет подчинения себе как единственному королю.

В длинной депеше от 31 декабря Морозини рассказывает о беседе с королем и о том, как он объяснил причины своего решения. В первую очередь это были намерения кардинала и герцога лишить его власти и поместить в монастырь капуцинов. Кроме того, герцог противился всему, что предлагали Генеральные Штаты, поднимал народ на восстание против короля и восстанавливал против него умы его подданных. У него стало столько сторонников, что обычным путем было невозможно положить всему этому конец. Понимая, что надо оправдать свой поступок в глазах общественного мнения, Генрих III передал Парламентам провинций, правителям провинций и главных городов циркуляры, в которых рассказывал, что был вынужден казнить герцога де Гиза. Своему послу в Риме Пизани он писал: «Его амбиции стали невыносимы, он думал вскоре осуществить свой замысел, включавший в себя ни много ни мало как лишение меня короны и жизни».

Хотя Лига лишилась своего руководителя, Генрих III собирался соблюдать Союзный эдикт. 31 декабря он подтвердил этот эдикт и свое решение положить конец ереси. Однако вновь подтвержденное желание Генриха III не могло побороть недоверие Штатов, враждебность Парижа и других городов Союза. Депутаты от третьего сословия потребовали выпустить на свободу своих арестованных коллег. Их не приняли, но в эти дни выпустили на свободу Бриссака, президента депутатов дворянства. Генрих III хотел, чтобы Штаты внесли в документы факт оскорбления величества, но натолкнулся на отказ. Когда он захотел создать смешанную комиссию из представителей Штатов и членов Совета, чтобы рассмотреть просьбы и пожелания Штатов, он вновь не получил никакой поддержки. Если третье сословие противилось воле короля, то духовенство и знать вели себя умеренно. Сменивший кардинала де Гиза на посту руководителя духовенства, Рено де Бон, архиепископ Буржа, не был членом Лиги. Освобожденный Бриссак вернул себе милость короля и вновь встал во главе дворянства.