Николай Сергеев - Гидра. Том 1.Определение фашизма и его признаки.

Когда кто-то оспаривает факт неизбежности войны, он не берёт в расчёт милитаристские настроения в СССР и аналогичные призывы покончить с большевизмом, громко звучавшие в Германии. Нацисты пришли к власти не только на волне антисемитизма и эксплуатируя чувство унижения немцев Версальским миром, но и ещё благодаря предвыборным обещаниям полностью покончить с угрозой большевизма в Европе.

Книга директора Института мирового хозяйства и мировой политики Евгения Варги «От первого тура революций и войн ко второму», изданная в 1934 году часто цитировалась в нацистской Германии в качестве доказательства агрессивных намерений СССР. Главный тезис Варги: любая европейская война будет благоприятна для СССР и крайне полезна для разжигания пролетарских революций в воюющих странах. Вот выдержка из книги: « …если империалистическая война начнётся раньше, чем новый тур революций, то она необычайно ускорит начало революций. Возможность превращения империалистической войны в гражданскую войну против своей буржуазии в настоящее время несравненно более реальна, чем в Первую мировую войну ».

Если бы Германия не вторглась в СССР, то на территорию Третьего Рейха вступила бы Красная Армия. Красная Армия не успела начать свою войну, её начал вермахт. Война между двумя тоталитарными странами была неизбежна при любом сценарии. Это понимали в 1930-е годы все, без исключения. Говоря о неожиданности нападения Германии на СССР в начале войны, имели в виду лишь то, что советское руководство якобы надеялось на предоставленную пактом Молотова-Риббентропа отсрочку, благодаря которой Советский Союз намеревался закончить перевооружение армии и подготовиться к войне.

Когда в двух странах слишком долго нагнетается военная истерия, а правительства этих стран в течение нескольких лет лихорадочно готовятся к войне, то избежать этой войны очень трудно. Иногда это вообще невозможно.

Война возникает и тогда, когда никто её не хочет, как это случилось 28 июля 1914 года в Европе. Ни израильтяне, ни египтяне не хотели войны в 1967 году, но так усердно к ней готовились все предыдущие годы, так угрожали друг другу, что нападение арабов на молодое еврейское государство в какой-то момент стало неотвратимым.

Традиционно воинственный германский генералитет и подавляющее большинство старого рейхсверовского офицерства в 1939 году считали войну безумием, по причине полной неготовности страны воевать. Немецкая экономическая элита также сильно не хотела войны. Зато простой обыватель, обсуждая на кухне поражение в Первой мировой войне, жаждал реванша, исправления исторической несправедливости, допущенной победителями по отношению к немецкой нации. Немецкие пекари и сталевары, почтальоны и дворники настойчиво требовали от нацистского правительства скорейшего объединения всех немцев в границах единого государства, они хотели блестящих побед, триумфов и праздничных парадов в честь этих побед. Руководство NSDAP очень чутко прислушивалось к мнению немецких обывателей. Нацисты своевременно уловили реваншистские нотки в массовом сознании, что привело в 1933 году их к власти в Германии и не намерены были идти наперекор общественным настроениям.

Через шесть лет после захвата гитлеровцами власти, государственная машина Третьего Рейха так разогналась в своём милитаризме, что уже не могла не только остановиться, но даже свернуть в сторону, для дальнейшего наращивания своей военной мощи в условиях мирного времени. Участие Германии в грядущей войне после 10 апреля 1938 года было уже неизбежно, с Гитлером или без него, с нацистами или без них, так как это не имело уже никакого значения. За это проголосовало 99,08 % жителей Германии и 99,75 % граждан Австрии. Когда кто-то говорит о том, что виновны исключительно нацисты, а немецкий народ был лишь жертвой, я всегда прошу найти результаты того голосования, прошедшего в солнечный апрельский день.

Если бы какая-нибудь партия пришла к власти в 1938 году, отстранив нацистов от управления страной, то ей бы все равно пришлось решать вопрос с Судетами, проблему Данцинга и «польского коридора» к Восточной Пруссии. Немцы, взвинченные многолетней националистической пропагандой ведомства Гёббельса, даже в случае ухода нацистов с политической сцены, всё равно требовали бы от своего правительства радикального и немедленного решения этих вопросов, которые невозможно было решить иначе как военным путём.

С 1919 года подавляющее большинство образованных европейцев понимали, что рано или поздно пороки Версальской системы выльются в новую войну. На эту тему писались статьи, издавались книги. Призрак новой большой европейской войны приобретал с каждым годом всё более ясные черты. Избежать войны можно было лишь посредством уступок, дипломатическими средствами.