Сергей Аверинцев - История Византии. Том I

В предисловии к этому произведению Прокопий объясняет задачи своего труда следующим образом. Цель историка — возвышенна: сохранить для будущих поколений истину и научить потомков делать добро и избегать зла. Однако применяемые им самим средства для достижения этой цели довольно сомнительны. Если в своих официальных трудах Прокопий восхваляет существующий режим, то в «Тайной истории» он обрушивает на правителей ушаты грязи, вскрывает не только их действительно ужасные преступления, но порою и приписывает им такие немыслимые пороки, которые могут быть лишь плодом неудержимой фантазии, питаемой глубокой ненавистью. Справедливо отмечалось, что «Тайная история» — не историческое сочинение в собственном смысле этого слова, но скорее политический памфлет, написанный желчью, а не чернилами [47] Ш. Диль. Юстиниан и византийская цивилизация…, стр. XI. . Прокопий словно забывает о необходимости для историка строго проверять все факты. Он неразборчиво наполняет свое сочинение самыми нелепыми, порою несправедливыми нападками на Юстиниана, изображая его в виде некоего демона, пришедшего в империю, чтобы губить ее подданных. Прокопий с радостью, злорадством и удивительным легковерием смакует самые скандальные сплетни о правящей чете или о Велисарии и его жене Антонине, передаваемые на улицах и базарах Константинополя. Но вместе с тем страстная партийность, оппозиционность режиму помогли Прокопию разоблачить тиранию Юстиниана, деспотизм и жестокость его правления. «Тайная история» обнажает растленные нравы византийского двора VI в. с не меньшей силой, чем в свое время «История 12 цезарей» Светония изобличала пороки правителей ранней Римской империи.

Благодаря оппозиционным настроениям Прокопия мы располагаем важными сведениями о тяжелом положении народных масс в народных движениях в правление Юстиниана. Ненавидящий правительство историк вскрывает язвы, разъедающие византийское общество, произвол и продажность администрации, безмерную тяжесть налогов, словом, все, что утаивалось в официальных трудах самого Прокопия и его собратьев по перу.

Причиной оппозиционности Прокопия были не только его личные нравственные качества, его ненависть к правительству, проистекавшая, быть может, от каких-то обид, причиненных ему при дворе. Раздвоенность историка была порождена самой жизнью — сложнейшей идейно-политической борьбой внутри господствующего класса империи VI в.

Характерно, что Прокопий нападает на правительство Юстиниана справа, с позиций старой сенаторской аристократии. Его оппозиционность выражала настроение узкого круга недовольных аристократов и высших государственных чиновников, фрондировавших против неугодного им императора и при этом стремившихся показать, будто они пекутся о благе всех подданных империи, угнетаемых Юстинианом.

Прокопий — непримиримый противник каких-либо социальных переворотов и защитник всякой законной монархической власти. Он фрондирует именно против данного «дурного» правительства, против тирании Юстиниана, как таковой. Политический идеал историка — сильный, мудрый государь, опирающийся на лучших из подданных, советующийся с сенатом и соблюдающий законы.

Прокопий по существу консерватор, оплакивающий упадок старых, «добрых» порядков Римской империи. Он со злобной страстностью нападает на все действительные и мнимые «новшества» Юстиниана. Наибольший гнев Прокопия и его единомышленников вызывает притеснение

Юстинианом сенаторского сословия — избранной, «величайшей» части Римской империи [48] Ргосо р., Н. а., XI, 17. .

В то же время он осуждает рабское пресмыкательство сенаторов и других государственных людей перед Юстинианом и особенно Феодорой [49] Ibid. VII, 32. . Сознавая, что тиранический режим Юстиниана привел к упадку былых доблестей римской аристократии, Прокопий ищет идеал политического устройства лишь в далеком прошлом.

Его консерватизм тесно переплетается с своеобразным «римским патриотизмом». Прокопии всегда мыслит себя прежде всего гражданином мировой римской державы. Все человечество византийский историк делит на римлян — носителей высокой древней культуры и государственности — и на варваров. Прокопий ясно видит, что силы варваров возрастают, а напор их на империю делается все более грозным. И, тем не менее, он полон самоуверенной надежды на победу империи.

В описании Прокопием варварских народов, хотя он и отдает должное воинственности, доблести, гостеприимству и т. п. качествам некоторых из них, всегда звучат нотки презрительного превосходства образованного римлянина над грубыми варварами.