Юлий Гессен - Жизнь евреев в России [litres]

Отеческая забота правительства о благополучии евреев явилась, конечно, фиговым листом, не скрывшим действительности. Практическое осуществление нового закона показало, что в данном случае не только охранение евреев от враждебных действий крестьян, но даже более реальный мотив – устранение экономического гнета крестьян со стороны евреев, – имея лишь служебный характер, не играл роли в истории закона 1882 года. Закон этот был вызван общими условиями «репрессивного» времени и поддержан грубым предубеждением против евреев; закон 1882 года явился частичным выражением нетерпимой политики правительства Александра III в отношении евреев; он явился одним лишь из звеньев той длинной цепи, которая была наложена в то время на еврейское население.

«Временные правила» оторвали от площади еврейской оседлости ее значительнейшую часть. Но и оставшаяся после этого в распоряжении евреев территория (города и местечки) была еще более сужена на практике. Беспрерывно возбуждая в течение свыше двадцати лет в этой области всякого рода сомнения и вопросы, правительство разрешало их в неблагоприятном для евреев смысле.

Ограничения в отношении передвижения усугублялись в двояком направлении: расширения понятия сельских местностей и сужения свободы передвижения в пределах самой сельской местности. Администрации (с целью изгнания евреев, поселившихся после 3 мая 1882 года) стали переименовывать местечки в селения, и когда Сенатом было постановлено, что местечками признаются лишь те селения, в которых имеется городское мещанское управление и в которых взимается казенный налог, подлежащий с городских имуществ, многие местечки, являвшиеся в действительности городскими торговыми пунктами, но не удовлетворявшие указанным требованиям, увеличили собою, в ущерб еврейскому населению, площадь сельских местностей.

Вместе с тем администрация стала урезать, в полном смысле этого слова, площадь городов и местечек. Многие города и местечки не имели границ, точно намеченных по утвержденному плану, это давало повод возбуждать вопрос об определении границ городского поселения, и в результате границы устанавливались в меньших размерах, чем они были в действительности. То же самое было тогда, когда город, разрастаясь, переходил за старые плановые чертежи. В этих случаях соответствующая часть города признавалась за сельскую местность, и таким образом в самом городе возникала новая черта. Впрочем, практика доходила в этом вопросе до таких выдумок, что трагизм еврейской жизни, несмотря на весь ужас действительности, переходил в комизм. До Сената доходили дела о выселении евреев из дома, находившегося одной своей частью за пределами городского поселения!

Таким-то образом «черта» в черте всё более и более суживалась.

Что касается евреев, застигнутых законом 1882 года в сельских местностях и, следовательно, не подлежавших его действию, то малейшее передвижение в пределах сельской местности или отлучка из данного пункта признавалась за нарушение воспрещений «вновь селиться вне городов и местечек». Еврейское население, жившее вне городских поселений, было положительно прикреплено к месту, где его застал закон. Достаточно указать, что были попытки признать за нарушение закона обычную перемену квартиры в данной сельской местности. Сенату пришлось, между прочим, объяснить и то, что еврей, покинувший сельскую местность, чтобы отбыть военную службу, не теряет права вернуться потом на свое место [2] С 1903 года свыше 200 сельских местностей, изъятые от правил 1882 года, были открыты для жительства евреев; это были пункты (главным образом предместья), в которых и после издания правил 1882 года евреи беспрерывно селились, вступая в известные соглашения с местной администрацией. .

«Временные правила» были распространены почти на всё еврейское население; лишь по некоторым частным жалобам право доступа в сельские местности получили лица с высшим образованием. Но законом 1904 года из действия «Временных правил» 1882 года были изъяты все категории евреев, пользующихся повсеместным правом жительства.

Вопрос о проживании евреев в городах разрешался во время польского господства в каждом отдельном случае – в зависимости от того, что побеждало: корысть короля, который за известное вознаграждение давал евреям право жить в городе, или корысть городов, которые, чтобы избавиться от евреев-конкурентов, вступали в разнообразные соглашения с королем и получали от него «привилегию» на изгнание евреев и на недопущение их вновь селиться.