Жан Тюлар - Мюрат или Пробуждение нации

Революция же открывает перед ним множество путей. «Человек амбициозный», «карьерист и выскочка», «ловец удачи» — будут говорить о нем. Однако точнее было бы назвать его человеком способным, понявшим, что отныне все пути открыты и чины, почести, богатства станут наградой того, кто не упустит свой шанс. И правда, горе тем, кто не воспользовался случаем между 1789 и 1804. Империя ознаменовала собой возвращение к порядку почти что сословному: должности и чины вновь стали распределяться по старшинству или после обучения в престижных заведениях, а то и просто доставались обладателям громкого имени. Все стремительные продвижения по социальной лестнице произошли до 1804 года. После этой даты они сделались редки. Ни один новобранец периода Империи не отыщет в своем ранце маршальского жезла, а кавалера ордена Почетного Легиона не спутать с тем, кто удостоился наград в первые годы Империи. Упоминая в «Маранах» о некоем полковнике Евгении, Бальзак пишет, что тот «был вторым Мюратом, однако, вступив слишком поздно на военное поприще, не получил ни великого герцогства Бергского, ни королевства Неаполитанского...». До своего возвышения в ранг герцога Бергского, и даже после этого — ибо ему не хватило досуга насладиться положенными почестями, — Мюрат не забывал и не позволял забыть, что начинал простым солдатом Революции. Сохранив свою популярность в армии (чьи ряды в основном состояли из офицеров, в большинстве своем вышедших из горнила 1792–1799 годов, и солдат-новобранцев, людей из народной гущи), он неоднократно, обращаясь к Наполеону, — в частности, во время женитьбы Евгения Богарне на баварской принцессе — говорит на языке, свойственном солдатам второго года Республики, чем привлекает внимание старых революционеров. Это язык, который могли понять Ланн и Брюн, Массена и Бернадотт. Мюрат любит подчеркивать истинную природу имперской монархии, санкционированной плебисцитом в значительно большей степени, нежели папским помазанием, ведь во время священной церемонии Наполеон поклялся прежде всего покончить с остатками феодализма и подтвердил незыблемость актов продажи национальных имуществ (недвижимости, конфискованной у дворян-контрреволюционеров). Маршал не без презрительной усмешки наблюдал за камергерами — выходцами из знатнейших семейств, толпившимися в прихожих дворца в Тюильри. Известны его дружеские связи с бывшим якобинцем Фуше и симпатии к нему ветеранов революционных битв.

Казалось, его ждет заманчивая роль: сделаться фигурой, противостоящей тому Наполеону, что все явственнее, подражал монархам старорежимной выделки и пытался не завоевать, а притянуть на свою сторону не затронутые новшествами европейские дворы. В 1808 году во время наделавшего шуму сближения между Талейраном и Фуше многие считали, что Мюрат и есть именно такой человек.

К несчастью, для этого Мюрату как политику не хватало должного размаха. Он легко поддавался чужим влияниям, в частности — своей жены Каролины Бонапарт, терзаемой жаждой денег и почестей, собирающей жатву титулов и раболепной лести; служа целям своего супруга, она немало сделала, чтобы его окончательно погубить.

Однако не будем забывать: когда Мюрат прибыл в Неаполь, за ним сохранялась репутация «левого», как сказали бы сейчас, генерала. Несмотря на события брюмера, невзирая на его брак, на богатство и поступки, подчас компрометирующие эту репутацию, он оставался солдатом 1789 года, ветераном войн во имя той самой революции, что обещала Европе свободу и равенство.

Если верить расхожему преданию, отец Мюрата — некий мужлан-кабатчик, подававший сомнительное пойло пьяным крестьянам, сидевшим за грубыми деревянными столами в грязном зале сельской гостиницы. Эта легенда более чем удобна в качестве завершающего мазка к портрету его сына — недалекого солдафона. На самом же деле все было не так. Будущий маршал родился 25 марта 1767 года от союза Пьера Мюра Жорди [3] Французская фамилия Murat читается как «Мюра». Принятое в отечественной исторической традиции написание «Мюрат» мы сохранили только в фамилии маршала. ( Примеч. пер .) и Жанны Лубьер и на следующий день после рождения был крещен, как о том свидетельствует приходская книга церкви в Ла Бастид-Фортюньер (ныне — Ла Бастид-Мюра), что недалеко от Каора.

То, что за фамильным именем «Мюра» стоит «Жорди», без сомнения, свидетельствует о желании родителей Иоахима обособиться от другой семейной ветви или просто однофамильцев. Действительно, обладателей этой фамилии немало среди потомков тех, чьим родным языком был некогда провансальский. Множество коммун в департаментах Алье, Аверон, Канталь, Коррез, Крез, Ло и Тарн до сих пор носят то же имя. Специалисты по топонимике долго спорили о происхождении этого слова; сперва его возникновение относили к VIII веку, времени арабских завоеваний. Его значение весьма прозрачно: это производное от muré , т. е. «обнесенный стеной», «укрепленный» [4] Здесь мы следуем данным примечательной статьи: J. Vanel, «Les Origines de la famille Murat» в сб.: Cavalier et roi . 1970, р. 17. . Так названо немалое число замков в Оверни. В 1804 году, когда хорошим тоном становится вспоминать о знатных предках, г-н Мюра-Систриер написал Иоахиму Мюрату, тогда — маршалу Империи, желая напомнить, что род, как можно предположить, происходит от виконтов де Мюра. По крайней мере, семейство Мюра-Систриер претендовало на такое родство хотя и не смогло доказать это какими-либо документами. «В 1416 году, — утверждал Мишель-Франсуа де Мюра-Систриер, только что сделавшийся графом де Мюра, — после конфискации за измену наследственных владений виконтов де Мюра в пользу графов де Карла, старшая ветвь рода разделилась: Жан Мюра остался в Верхней Оверни и женился на девице из рода Систриер, чье имя присоединил к своему, а младший обосновался в местечке, прозванном впоследствии Мюра-сюр-Агасс на границе Оверни и Керси, в замке, который уже давно разрушен. Там его потомки пробыли до 1550 или 1560 года, а затем перебрались в замок Лупиак на берегу Ло около Ла Мадлен. В ту эпоху они владели немалыми землями в известняковых пустошах около Грама, где стоял их замок; когда они переселились туда, он стал называться замком Мюра; впоследствии его снес г-н де Лупиак — нынешний владелец достояния старшей ветви этого семейства. Из этих сведений должно заключить, что Мюра, обосновавшиеся в тех местах, — младшие представители этого рода и все имеют общих предков» [5] Воспроизведено в работе, приведенной в примеч. 1. .