Сара Камерон - Голодная степь - Голод, насилие и создание Советского Казахстана

См. также: Martin T. The Affirmative Action Empire. Chap. 8.

Martin T. The Affirmative Action Empire. Р. 322.

Некоторые казахстанские ученые исследовали роль китайско-казахстанской границы в ходе казахского голода. См.: Омарбеков Т. 20–30 жылдардағы Қазақстан қасіреті. С. 272–281; Idem. Қазақстан тарихының ХХ ғасырдағы өзекті мәселелері. С. 271–282. (Омарбеков – один из немногих казахстанских ученых, получивших доступ к бывшим архивам госбезопасности в Казахстане.) См. также: Мендикулова Г.М. Казахская диаспора. С. 132–136; Аблажей Н.Н. Казахский миграционный маятник «Казахстан–Синьцзян»: эмиграция, репатриация, интеграция. Новосибирск, 2015. С. 34–45. Кроме того, существует несколько мемуарных источников, в том числе: Shayakhmetov М. The Silent Steppe. P. 39–44; Петров В.И. Мятежное «сердце» Азии: Синьцзян. Краткая история народных движений и воспоминания. М., 2003 (репринтное издание). С. 324–325. Границам в Средней Азии периода первой пятилетки исследователи уделяли мало внимания. Исключением является рассказ Адриенны Эдгар о туркменско-афганской границе: Edgar A.L. Tribal Nation. Р. 213–220. По-видимому, на туркменско-афганской границе насилия подобного уровня не было, причиной чему, вероятно, служило гораздо менее отчаянное экономическое положение Туркмении по сравнению с Казахстаном.

Lattimore О. Pivot of Asia: Sinkiang and the Inner Asian Frontiers of China and Russia. Boston, 1950.

В 1940 году, согласно подсчетам Эндрю Д.У. Форбса, в Синьцзяне насчитывалось 3439 тысяч мусульман и 200 тысяч китайских поселенцев. Среди мусульман 2941 тысячу составляли уйгуры, 319 тысяч – казахи и 65 тысяч – киргизы. См.: Forbes A.D.W. Warlords and Muslims in Chinese Central Asia: A Political History of Republican Sinkiang, 1911–1949. Cambridge, 1986. Р. 6.

В начале 1930-х годов, при генерал-губернаторе Шэн Шицае, вопреки идеологии Гоминьдана Синьцзян признавал четырнадцать этнических групп, в том числе казахов, уйгуров и таранчей (жителей Северного Синьцзяна, которые в настоящее время тоже причисляются к уйгурам). Шэн Шицай прибег к ряду стратегий, сходных с советской политикой коренизации, продвигая вперед этнические элиты, а также поддерживая образование и публикацию книг на родных языках. См.: Millward J.A. Eurasian Crossroads: A History of Xinjiang. London, 2007. Р. 207–209. О конструировании уйгурской идентичности китайскими чиновниками см.: Rudelson J.J. Oasis Identities: Nationalism along China’s Silk Road. New York, 1997. Р. 4–7. В ходе дискуссий, связанных с оформлением советской переписи 1926 года, уйгуры не сразу получили признание как отдельная национальность. На первых порах их национальная принадлежность стояла под вопросом из-за предполагаемого смешанного происхождения уйгуров, но в окончательной версии переписи их существование официально признали. См.: Hirsch F. Empire of Nations. Р. 131, 133.

Millward J.A. Eurasian Crossroads. P. IX.

Frank A.J., Usmanov M.A., eds. Materials for the Islamic History of Semipalatinsk. P. 1.

Millward J.A. Eurasian Crossroads. P. 170–177.

Записки Семипалатинского отдела Общества изучения Казахстана. Семипалатинск, 1929. С. 10.

Пылев А.И. Басмачество в Средней Азии: этнополитический срез (взгляд из XXI века). Бишкек, 2006. С. 174.

Millward J.A., Tursun N. Political History and Strategies of Control // Xinjiang: China’s Muslim Borderland / Ed. S.F. Starr. Armonk, 2004. P. 75–80.

Часть границы была демаркирована в 1689–1727 годах с подобными же результатами. См.: Ivanov A.V. Conflicting Loyalties: Fugitives and «Traitors» in the Russo-Manchurian Frontier, 1651–1689 // Journal of Early Modern History. 2009. Vol. 13. No. 5. Р. 333–358.

Казахстанские ученые представляют заключение договора 1881 года моментом, когда «единый казахский народ» оказался разделен на «российских казахов» и «китайских казахов». См., например: Чжен К.Ф. Исторические связи и современные отношения между Китаем и Казахстаном. Алматы, 2001. Шаяхметов, переживший казахский голод 1930-х годов, сообщает, что многие казахи продолжали сохранять китайскую идентичность на протяжении всего советского периода ( Шаяхметов М. Судьба. С. 19). В Китае в 1990 году проживало более 1,1 миллиона казахов – самая значительная по численности казахская диаспора за пределами Казахстана. См.: Benson L., Svanberg I. China’s Last Nomads. Armonk, NY, 1998. Р. 110.

Мендикулова Г.М. Казахская диаспора. С. 119.

Существуют различные оценки количества беженцев из Средней Азии в Синьцзян за период с 1916 по 1920 год. По оценке, представленной в архивных источниках, бежало 100 тысяч казахов и киргизов (ЦГАРК. Ф. 938. Оп. 1. Д. 51. Л. 13). Мендикулова считает, что начиная с января 1917 года бежало 150 тысяч этнических казахов ( Мендикулова Г.М. Казахская диаспора. С. 122).