Бронислав Бачко - Как выйти из террора? Термидор и революция

Все происходило так, словно якобинские и монтаньярские депутаты Конвента одобряли принципы 9 термидора, выраженные в лозунге «Долой тирана!», однако отказывались признать то, что из него вытекало, порожденную им политическую динамику. Это приводило к требованию, если так можно выразиться, возвращения в исходную точку, к отречению от уже пройденного пути, имевшему своей целью демонтаж Террора. В данном контексте намеки Барера на «секретный комитет иностранной партии» слишком напоминали самые зловещие времена из недавнего прошлого.

Реакцией на эту кампанию стали нападки на Конституцию 1793 года. Она осуждалась не только в силу «подозрительного» происхождения, но в особенности из-за своего содержания: всякая попытка ввести ее в действие могла означать лишь возвращение к Террору. 1 жерминаля развернулись особенно бурные дебаты, показавшие все возраставшее значение, которое приобретала Конституция в политическом и символическом раскладе. Петиция представителей секции Кенз-Вен вызвала в тот день бурю: в слегка завуалированных терминах она в качестве лекарства от всех бед требовала «обустройства, начиная с сегодняшнего дня, народной Конституции 1793 года» — «гаранта народа и ужаса его врагов». Среди «левых» петиция получила самую горячую поддержку; Шаль предложил в качестве первого символического акта немедленно принять декрет, предписывающий вывесить Декларацию прав человека и гражданина во «всех публичных местах», а исполнение этой меры «доверить самому народу». Используя уже прекрасно обкатанные «антитеррористические аргументы», Тальен отвечал, что люди, которые столь настойчиво требуют сейчас Конституции, — «те же самые люди, что заперли ее в ящике» (его больше не называют «священным ковчегом»...); они заставили подчиняться не органическим законам, а революционному правительству. Однако Тальен не осмелился оспорить саму Конституцию; чтобы перехватить инициативу, он, увлеченный своей обычной демагогией, предложил за две недели разработать органические законы. Конец этому положил председательствовавший на заседании Тибодо: большинство из тех, кто требуют сегодня вывешивания Конституции, «ее публичности», сами ее не знают. Поскольку она отнюдь не «демократическая», как они ее называют, а террористическая, и за требованием ввести ее в действие скрываются махинации «террористов». «Я знаю единственную демократическую конституцию — ту, что дарует народу свободу, равенство и возможность пользоваться всеми его правами. В этом плане существующая сегодня конституция отнюдь не демократическая, поскольку национальное представительство окажется тогда во власти плетущей заговоры коммуны, уже многократно пытавшейся уничтожить его и убить свободу». Тибодо угрожал призраком возвращения Террора: ввести Конституцию в действие означает создать в Париже муниципалитет, а это в течение трех месяцев приведет к возрождению Якобинского клуба и роспуску представительства, даст факциям право на «частичное восстание», предоставит «негодяям» возможность устроить восстание, приведет к отмене результатов «революции 9 термидора». В итоге Конвент пренебрег требованием вывесить «скрижаль законов» и назначил комиссию, ответственную за разработку органических законов, не поставив ей никаких сроков [215].

На следующий день после доклада Саладена (от имени Комиссии двадцати одного) об обвинении бывших членов Комитетов (21 вантоза III года, 2 марта 1795 года) Конвент увяз в процедуре, которая имела все шансы стать бесконечной, если исходить из того, сколько времени потребовалось, чтобы обвинить Каррье. К тому же ситуация с Каррье, напрямую принимавшем участие в кошмарном Терроре в Нанте, была относительно простой, а его ответственность гораздо более очевидной, чем в случае с Барером, Бийо-Варенном, Колло д'Эрбуа и Вадье, поскольку здесь речь шла уже не о бросающихся в глаза бесчинствах, а обо всей политике Террора и даже об итогах II года Республики. Следуя политической логике реванша и стремлению изгнать воспоминания о Терроре путем показательного осуждения «виновных», политическая борьба все более и более обострялась. Она резко усилилась в связи с вмешательством улицы 12 жерминаля и в особенности 1 прериаля. В политические столкновения между «термидорианцами» неожиданно вмешался непредвиденный фактор, который, казалось, принадлежал прошлому: толпа, несущая с собой примитивное и архаичное насилие.