Жан Ворт - Век моды

Графиня Колбрук в платье от Ворта на балу в Девоншире, 1899

Очень близки, по крайней мере по своему великолепию и необычности, к костюмам, которые Ворт создавал аристократам Лондона и Парижа для сказочных маскарадов, были придворные наряды, которые он изготовил для великосветских дам России. Среди девяти королев, носивших туалеты от Ворта, были три русские царицы. Первую, жену Александра II, бабушку царя, убитого большевиками, и сестру, как я полагаю, королевы Вюртембергской, мы никогда не видели, шили все платья по модели, специально подготовленной по ее размерам, и отсылали их даже без примерок. Кстати, ее датская последовательница, Мария Федоровна, сестра Александры, королевы Англии, начала приезжать к нам, когда была еще женой Великого князя, и осталась одной из наших самых верных клиенток до самой смерти.

Она отличалась вдумчивостью и скрупулезностью. Например, незадолго до того, как ее сын, Великий князь Николай, собрался жениться, Мария Федоровна написала нам и просила прислать рисунки и образцы тканей, чтобы она смогла заказать дюжину или более платьев в подарок своей будущей невестке. Царица писала, что ей очень бы понравилось розовое платье, вышитое серебром и отделанное французскими розами. Невеста могла бы надеть его на прием во французском посольстве в честь молодых. Мы сразу же отправили посылку морем. Но Ее Величество не смогла сделать выбор или отправить заказ, так как внезапно скончался царь Александр III, и двор погрузился в траур на целый год. Конечно, за год мы обо всем забыли, пока однажды с удивлением не получили отложенный заказ полностью. По истечении официального срока траура Мария Федоровна напомнила нам о заказе и сделала выбор из присланных материалов и фасонов.

Русская императрица Александра Федоровна в коронационном платье, Москва, 1896

Но некоторые ткани, которые она выбрала, к этому времени уже не выпускались, но мы были столь тронуты ее тонкостью и вежливостью, что специально их заказали, а не стали предлагать Ее Величеству поменять свой заказ.

Естественно, именно через Марию Федоровну мы стали шить и туалеты для последней русской императрицы, которую ожидала трагическая судьба.

Последняя царица приезжала в Париж с официальным визитом, где я имел случай увидеть ее. За исключением того, что ее лиф был слегка коротковат, что в некоторой мере лишало силуэт элегантности, императрица была статной, высокой и весьма красивой. В действительности и она, и ее сестра, жена Великого князя Сергея, слыли красавицами. Я видел ее дважды, когда она представала во всей своей красе. В первый раз, когда выходила из Оперы после торжественного представления, а второй – на открытии моста Александра III в Париже, когда двенадцать маленьких девочек, все в белом, среди них была и моя дочь, подносили ей огромный куст орхидей двух с половиной метров в высоту.

Но из всех троих мы считали самой приятной и очаровательной Марию Федоровну. Когда эта принцесса стала царицей, она заказала Ворту сшить ей мантию из бархата розового цвета, целиком вышитую серебром. Эта великолепная мантия стала одной из главных принадлежностей ее официального наряда, и она надевала ее по многим официальным случаям. Когда сын Николай взошел на престол, она заказала, чтобы этот рисунок серебряной вышивки был повторен еще раз на лиловом бархате, что более подходило к ее возрасту и титулу королевы-матери.

Модель для той и другой мантии, которые носили при российском дворе, должна была получить одобрение церемониймейстера. Единственным разрешенным отклонением от установленного была длина шлейфа, но даже это определялось положением особы при дворе. Например, если шлейф царицы составлял четыре метра, великая княгиня должна была носить шлейф в три метра семьдесят пять сантиметров, а просто княгини – три метра пятьдесят сантиметров и т. д. Помимо этой мантии, одежда, предписываемая при российском дворе, была, как я уже говорил, странной и необычной настолько, что ее можно было надеть на знаменитый бал де Саган или Девонширский. Она состояла из белого нижнего сарафана, который должен застегиваться или, по крайней мере, казаться застегнутым от шеи до низа подола. Для торжественных случаев пуговицы часто дополнялись брошью с бриллиантами или драгоценными камнями, специально нашитыми на сарафан. К костюму полагался особый головной убор, носящий название «кокошник». С него свисала длинная сетка, изготовленная из нитей синели [91], подобная испанской сетке из бархата, чтобы в нее убирать волосы. Примерно до 1850 года волосы могли свободно лежать в этой сетке, но в дальнейшем сложился обычай носить высокие прически, сетка автоматически стала короче. Кокошник, к которому она была приделана, всегда был инкрустирован драгоценными камнями, а многие добавляли бахрому из бриллиантов, что создавало впечатление, будто головной убор полностью покрыт бриллиантами. В придачу к этому бриллиантовому головному убору с сеткой, окутывавшей волосы, каждая женщина, появлявшаяся при дворе, должна была носить вуаль из прозрачной кисеи или кружев, которая спускалась ниже колен.