Жан Ворт - Век моды

Невероятно, насколько в вопросах моды люди склонны придерживаться обычаев. Достаточно довольно долго видеть перед собой абсурдную или гротескную моду, непривычные расцветки, и в конце концов они будут приняты. Например, я ввел некоторое разнообразие в детскую одежду около тридцати пяти или сорока лет тому назад, когда моя дочь была еще маленькой девочкой. Пока ей не исполнилось двенадцать лет, все ее платья были сшиты по одной и той же модели, из белого хлопка для ношения днем летом и белого муслина, вышитого по подолу и с простым бантом вокруг талии со свободными концами, для праздников. Этот бант был розовым, или синим, или совершенно неприметным, но когда я завязывал ей вокруг талии бордовый, желтый или цвета лаванды, все мамаши, всплеснув руками, воскликнули: «Какой ужас. Лиловый – для ребенка!» Но в наши дни дети могут носить оранжевое, ярко-зеленое или вишневое, ярко-желтое, не говоря уже о клетке самых ярких цветов, и матери вполне этим довольны.

Миссис Аскет. Когда мадам Ворт надела впервые бриллиантовую подкову в волосы, это вызвало колоссальный резонанс в моде, ок. 1890 года

Я вспоминаю, как незнакомая женщина подошла ко мне в Мон-Дор после детского праздника и сказала: «Будет ли нескромным попросить вас дать мне маленький образец ярко-желтого пояса вашей дочери. Он кажется мне таким красивым, хотя никогда не приходило в голову надеть что-то желтое на девочку блондинку в таком возрасте».

Другой раз я взял свою дочь на выставку вскоре после смерти деда, когда она еще частично соблюдала траур. Я одел ее в фиолетовое, вплоть до шляпки и всего остального, нежного темного оттенка настоящего фиолетового, почти такого же темного, как синий. И скажу вам честно, если бы я пришел на выставку, ведя перед собой крокодила, на меня смотрели бы меньше, чем когда я ходил по выставке с маленькой дочерью в фиолетовом платье. Но вернемся к милейшей Розали Леон. Эта прекрасная дама ночных увеселений стала принцессой Виттгенштейн, у нее были великолепные кареты, соперничавшие с королевскими. Ее цвет тоже был фиолетовым, в то время совсем необычный, а ливреи лакеев и обивки всех карет тоже были того же королевского цвета. Я вспоминаю, что она вызывала волнение на приемах и обедах в честь принца Оранского, который был проездом в Париже, в «Мезон Доре», одном из самых модных ресторанов того времени. Около двенадцати из самых красивых женщин были одеты в бело-оранжевые платья. Платье мадам Леон от Ворта, в стиле Людовика XVI, было из белого тюля, отделанное ветками апельсинового дерева и маленькими апельсинчиками, привязанными оранжевыми бантиками. Она оказалась королевой вечера не только потому, что этот костюм был очарователен, но потому что он был забавным, потому что французы никогда не видели такого сочетания цветов и плодов апельсина, что вызывало улыбку.

Еще одна прекрасная дама, славившаяся своей красотой около 1878 года, была мадемуазель Катинка-Фери. Именно ей принадлежит известное замечание: «Светские дамы ходят к тому или иному портному, чтобы быть одетыми как кокотки. Я же хожу к Ворту, чтобы быть одетой как леди». Следует отметить, что одевать ее как леди было вовсе не трудно, потому что она обладала утонченностью, деликатностью манер и грацией, которые обычно приписывали – и часто ошибочно – знати.

Некоторые из ее окружения, которые посещали нас, поступали обычно так же, потому что желали походить на мадам де Меттерних, мадам де Жокур, мадам де Пурталес и на других известных модных женщин того периода. Они были приятными клиентами, никогда не беспокоились о ценах, их занимала только элегантность и стремление нравиться.

Большинство из них в конце концов выходили замуж, как Розали Леон, за правящих немецких князей более или менее значительных в Тевтонской династии. Конечно, этих красивых, элегантных и в некоторой степени известных леди было огромное число в Париже во времена Империи.

Однако немногие из них приходили на рю де ла Пэ. Среди них были Адель Куртуа, Констанс Резюш, Жюльет Бо, Анна Дельон, несравненной красоты, а мадам Баруччи еще называли «та самая Баруччи» – эти дамы были наиболее известны. «Та самая Баруччи», красивая бледная женщина, выглядела так, будто отмечена смертью. И она умерла довольно молодой от туберкулеза. Эта дама всегда покрывала себя жемчугами. Я припоминаю, что иногда она надевала на себя пятнадцать нитей жемчуга одновременно! И хотя жемчуг тогда не так высоко ценился, как теперь, это была замечательная «выставка». Я сомневаюсь, существует ли в наше время женщина, имеющая жемчуг в таком изобилии.