Александр Мещеряков - Terra Nipponica [Среда обитания и среда воображения]

Огата Гэкко. Фудзибакама (справа)

Сад – идеальный образ природы, среды обитания. Однако японская культура породила и еще более дистиллированные, «карманные» (или же «настольные») формы, «улучшающие» ее в том смысле, что эти формы отсекают от природы все необязательные элементы. В рассказе «Кокон тёмондзю» сообщается не только о сезонной модернизации собственно сада, но и о том, что в доме принцессы имелись миниатюрные макеты природы (сухама) – подносы с воссозданными на них пейзажами, «населенными» животным миром, – горная деревня, фигурки оленей, журавлей, настоящие цикады [324].

Сад моделирует идеальную природу. Сухама тоже моделирует ее и вносит под крышу. И чем меньше «макет» природы, тем из более ценных материалов он сделан, тем больше он требует времени и мастерства для изготовления. В «Уцубо моногатари» упоминается «декоративный столик», на котором была сооружена гора, составленная из различных ароматических веществ, стояли деревца, их золотые ветки были украшены серебряными цветами и бабочками» [325].

Подносы-сухама были привычной частью поэтических турниров и сборищ. Это говорит о том, что словесная и объемная модели не вступали в конфликтные отношения, они были изоморфны, соразмерны, созвучны. На таких подносах могли быть одновременно представлены разные времена года, т. е. то, чего было невозможно достигнуть в «обычном» саду, легко достигалось на его макете. Так, сообщается, что на поэтическом турнире, состоявшемся на вилле Тэйдзи (913 г.), стихи посвящались второй, третьей и четвертой лунам (т. е. весне и началу лета). Стихи прикреплялись к макету следующим образом: посвященные дымке – к горам, камышовке – к цветам сливы (или сакуры – по тексту это непонятно), кукушке – к цветам унохана. Что до остальных, то их сложили в модель рыбацкой лодки [326].

Подносы-сухама давали возможность совершить путешествие не только в сезонном времени, но и в пространстве. На поэтическом сборище конца IX в., который состоялся в столичных покоях государыни («поэтический турнир годов Кампё»), была предложена тема «Хризантемы на побережье в Фукиагэ». Хризантемы были высажены в песок, насыпанный на поднос, полоски бумаги со стихами прикреплялись к стеблям растений. Победителей в данном случае не определяли, участникам предлагали совершить выбор среди стихов, уже написанных ранее. В «Кокинсю» (№ 272) приводится, в частности, стихотворение Сугавара Митидзанэ, которое было оглашено во время этого поэтического упражнения:

Макеты-сухама редуцируют природу до объекта разглядывания – никакие другие действия в этом пространстве физически невозможны. Во время поэтических турниров такие подносы с соответствующими времени года моделями природы, включавшими изображения таких значимых для японской поэзии существ, как камышовка или журавль, находились внутри жилища. Когда стихи прикрепляли в соответствующем месте пейзажа, этот пейзаж, изначально изображавший «дикую» природу, получал чаемую завершенность: значимые объекты были окультурены с помощью поэтического слова. Таким образом, отношение к трехмерному пейзажу (сухама) подчинялось точно такой же логике, что и в случае со стихами на ширмах. В обоих случаях поэтическое слово является средством по «обживанию» природы, своеобразным приношением божествам, которые обитают в изображаемой местности. С точки зрения экономии сил такой способ репрезентации желаемого пространства был весьма удобен. Путь до местечка Фукиагэ в провинции Кии занимал несколько дней, аристократы же предпочитали потратить это время не на утомительное путешествие, а на тщательную подготовку к турниру.

Другой разновидностью рукотворного миниатюрного пейзажа являются «подносы с камнями» (бонсэки): на чернолаковом подносе устраивали композицию из песка и камней. В период Эдо такая композиция получила название хаконива («сад в ящике»). С периода Муромати бонсэки использовались при организации чайных церемоний, часто они дополнялись икэбаной. Бонсэки тоже обнаруживают тесную связь с поэзией – они часто моделируют пейзажи, воспетые в стихах, в названиях таких природных картин фигурируют привычные для поэзии образы [327].

Огата Гэкко. Столики-подносы с миниатюрным пейзажем