Олег Платонов - Под властью зверя

Для проведения единого идеологического плана необходимо создание авторитетного органа, планирующего продукцию кинопромышленности.

Наличие Главреперткома не исчерпывает данной потребности, поскольку он является органом не руководящим, не планирующим, а только принимающим готовую продукцию или готовый производственный план.

Для этой ответственной работы нужен красный культурник. Руководящий орган должен быть прежде всего органом политическим и культурным и связанным непосредственно с ЦК ВКП(б).

Для подобной организации идеология будет не таинственной синей или, вернее, «красной» птицей, которую тщетно пытаются поймать за хвост теперешние руководители. Идеология — это не «философский камень», а ряд конкретных мероприятий в деле строительства социализма, анализируемых и сводимых партией на каждый данный момент в ряд конкретных практических тезисов. кинематографическое оформление этих тезисов должно быть законным пределом для метафизических исканий идеологии «как таковой».

Итак, должен быть создан непосредственно при Агитпропе ЦК, организованно ставящий перед производственными организациями исчерпывающие задания политического и культурного порядка.

Этим будут изжиты хаотические репертуарные метания производственных организаций, на которые ляжет лишь производственное и хозяйственное оформление полученных директив с установкой на коммерческую рентабельность.

Только подобное разграничение на два органа, политически-планирующего и хозяйственно-выполняющего, будет диалектически вырабатывать здоровые условия роста советской кинематографии ». [208] Искусство кино, 1964, 4. с.14–15.

Таким образом, создавалась «идеологическая диктатура», призванная защитить искусство малого народа от творческой стихии искусства русского народа.

Интеллигенция малого народа и связанные с ней слои служащих больше всего боялись возрождения русского национального сознания, которое ими ассоциировалось с неизбежной карой за участие в преступлениях против России и русских после 1917 года. Опасаясь русского национального возрождения, большинство из них подозревали в этом грехе друг друга, торопливо информируя о своем подозрении органы ГПУ — НКВД. Отсюда всеохватывающий дух доносительства и стукачества, пронизавший новую интеллигенцию. «служащие несли свой мед директору, секретарю парторганизации и в отдел кадров. Учителя при помощи классного самоуправления — старосты, профорга и комсорга — могли выжать масло из любого школьника. студентам поручалось следить за лектором. Взаимопроникновение тюрьмы и внешнего мира было поставлено на широкую ногу». [209] Мандельштам Н. Воспоминания. Нью-Йорк, 1970. с.37. Доносительство за любое проявление русского национального чувства было тем главным фактором, который определял атмосферу страха и подозрительности в 20-е и 30-е годы. Доносители как бы соревновались друг с другом в наветах и нередко становились жертвами своего же недуга.

Интеллигенция малого народа была готова выполнить любой социальный заказ, воспеть любое беззаконие и даже систему концлагерей и рабского труда. В 1933 году она с готовностью подтвердила это, создав самую позорную книгу в истории России «Беломорско-Балтийский канал», описание строительства канала ручным трудом сотен тысяч заключенных, десятки тысяч которых остались навечно лежать на его берегах. В этом страшном документе эпохи отразилась вся глубина падения литераторов, поставивших свои способности на службу антирусскому режиму. Тридцать шесть авторов во главе с М.Горьким и Авербахом изощрялись в издевательстве над Россией, дискредитации ее коренного народа, подобострастном восхвалении большевистских вождей и чекистов. к чести сказать, русских в этом коллективе было совсем немного, а более трех четвертей составляли евреи. Вот некоторые из них: А.Берзин, Е.Габрилович, Н.Гарнич, Г.Гаузнер. С.Гехт, К.Горбунов, М.Горький. С.Диковский, К.Зелинский, М.Зощенко, Вс. Иванов, Вера Инбер, В.Катаев, М.Казаков, Б.Лапин, Д.Лебеденко, Д.Мирский, Л.Никулин, В.Перцов, Я.Рыкачев, Л.Славин, К.Финн, З.Хацревин, В.Шкловский, А.Эрлих, Н.Юргин, Бруно Ясенский.

Однако авторский коллектив не включал всех желающих. За право участвовать в позорной книге разгорелась борьба. Те, кому не повезло, слали в НКВД стихи, письма и телеграммы: И.Ильф, Е.Петров, Л.Кассиль, Кукрыниксы, А.Малышкин, Е.Шварц.