Гвидо Кнопп - История вермахта. Итоги

Одним из солдат, которые смогли почувствовать все последствия этого провозглашенного рабского повиновения, был Хайнц Дроссель. Во время отпуска по здоровью в своем родном городе Берлине подполковник какое-то время подумывал о том, чтобы переждать до конца войны в каком-нибудь убежище. Но обстоятельства и его убеждения привели его к тому, чтобы предоставить в своей квартире убежище тем, кому оно нужнее, — преследуемым еврейским соседям. При этом форма вермахта очень помогала, она предотвращала лишние вопросы и придавала незаконной операции спасения вполне солидный вид. Тем временем смелому офицеру вскоре настала пора возвращаться в свое подразделение, которое в конце апреля вело бои около моравского промышленного города Ольмюца (сегодня — Оломоуц) — в области, находящейся под командованием Шернера: правила по отношению к дезертирам были весьма жесткими, да и к квартире не стоило привлекать лишнего внимания. В это время западные союзники продвинулись вперед уже до Лейпцига и Магдебурга, Красная армия вела бои на окраинах столицы империи. Южнее, в районе боевых действий армии Дросселя линия фронта лежала еще на удалении сотни километров от имперской границы. И шеф группы армий Шернер, казалось, принял твердое решение сохранить эти позиции. Своим приказом он запретил даже упоминание слова «отступление». Стремительный прирост числа раненых он объяснял «попыткой к трусливому бегству».

На фронте Хайнц Дроссель снова столкнулся с противоречиями в предписанной политике упорного сопротивления. Руководитель СС приказал ему еще 4 мая, чтобы он защищал возвышенность от надвигающихся русских «вплоть до последнего патрона». Но Дроссель очень хорошо мог представить себе, в чем состояла истинная причина для такого смертельно опасного приказа: «Офицер СС хотел быть уверен, что его собственное отступление прикроют, — говорит он, оглядываясь назад. — Он, вероятно, полагал, что, использовав нас, он достаточно оторвется от русских». Исполнитель приказа, как и многие его приятели, мог выбирать, таким образом, между штрафным батальоном и военно-полевым судом. В этой дилемме он нашел альтернативный путь. Сначала он повиновался, окопавшись со своим небольшим подразделением примерно на середине склона холма. Но офицер СС считал, что этого недостаточно. «На самую вершину!» — орал он издали. «Мы остаемся здесь!» — отвечал Дроссель. «Тогда я расстреляю вас!» — угрожал офицер СС. В этом тупике Дроссель видел лишь один выход: он отдал команду развернуть пулеметы и расстрелять членов команды СС, засевших на дне долины. Услышав это, те поспешно удалились.

Но у этого эпизода была характерная развязка. После своего возвращения на позиции Дроссель был сразу задержан. Эсэсовец еще перед своим бегством отдал соответствующий приказ оставшимся войскам вермахта. В тот же день дипломированный юрист, который часто выступал как защитник при разбирательствах военно-полевого суда, сам должен был предстать перед этим импровизируемым трибуналом. Процесс, проведенный второпях в старом деревенском доме, незамедлительно был окончен вынесением обвинительного приговора: из-за отказа выполнять приказ Хайнц Дроссель был приговорен к смерти 4 мая 1945 года.

Офицер СС нашел майора и отдал ему приказ, как только мы спустимся, устроить надо мной суд. Он даже не поленился найти старшего лейтенанта и фельдфебеля, чтобы был полный состав суда. Пока мы были наверху, они все подготовили. В крестьянском доме они вытащили на середину стол и даже повесили над ним вымпел. Само обсуждение продлилось буквально минуты. Солдат был за секретаря. Вынесли приговор, и майор отправился собирать расстрельную команду…

Председатель суда настаивал на незамедлительном приведении в исполнение приговора. Но правонарушителю повезло. Один из судей представлял мнение, что приговор только тогда имеет законную силу, если он подписан вышестоящим генералом. Поэтому суд приказал запереть Дросселя в сарае для кроликов. Этой короткой отсрочки казни хватило правонарушителям, чтобы избежать верной смерти.

Для Хайнца Дросселя сдаться в плен чехословацкой армии за три дня до окончания войны означало спастись. Спустя более полувека после окончания войны за его участие в укрывательстве преследуемых еврейских соседей в Берлине ему была присуждена особая награда: в его честь — в честь одного из немногих солдат вермахта — на иерусалимской «аллее праведников» было посажено дерево.