Гвидо Кнопп - История вермахта. Итоги

Соответствующие приказы разрабатывались командованием вермахта (ОКW) и командованием армии (ОКН): «Указ о военной юрисдикции» от 13 мая гласил, что преступления немецких солдат против советского гражданского населения не должны подвергаться судебному преследованию. Он требовал с крайней беспощадностью учреждать немецкое господство в занятых областях и грубой силой подавлять любое сопротивление со стороны гражданского населения. Де-факто все гражданское население объявлялось вне закона. Разумеется, опасения по поводу того, что дисциплина в армии с отменой всех правил может пострадать, были напрасны. Соответствующие подразделения в командовании армии должны были обеспечивать то. что войска не будут «без надобности подстрекать к враждебным действиям или действовать с особой кровожадностью». Резни не должно было быть, и, в любом случае, действия против гражданского населения должны были совершаться по приказу офицера.

«Приказ о комиссарах» от 6 июня 1941 года приравнивал советских политработников к партизанам. От них, согласно этому документу, следовало ожидать полного ненависти, жестокого и негуманного обращения с собственными пленными. Поэтому брать их в плен было нельзя, а следовало «устранять» по приказу офицера вне непосредственной зоны боевых действий.

«Указ о военной юрисдикции» и «Приказ о комиссарах» окончательно связали вермахт с борьбой мировоззрений еще до того, как был сделан первый выстрел. Тем не менее вермахт и бригады СС имели две разные задачи. Войска и военная авиация должны были уничтожить Красную армию на поле боя, а «устранение» «еврейско-большевистской интеллигенции» и раскол коммунистического общественного порядка оставались задачей специальных оперативных групп СС и нескольких батальонов войск СС. Они больше подходили для целей национал-социалистического руководства — для убийств, нежели армия, которая еще в 1939–1940 годах протестовала против преступлений СС в Польше. Большинство генералов вермахта не проявляли особых симпатий к СС. Впрочем, они приветствовали их использование в России вне района боевых действий армии. Причем СС и вермахт отличались: для одних было характерно завышенное самомнение, для других — сословные предрассудки, — но образ врага в лице «еврейского большевизма» для них был един. Для генералов евреи тоже были часто диверсантами и террористами, а некоторые из них полагали, что если евреев казнить, это сделает глубокий тыл надежнее.

К утру 22 июня 1941 года, когда началось немецкое нападение на Советский Союз, истребительная война уже была предрешена. Все высокопоставленные военачальники получили соответствующие приказы. Враги были обозначены, методы оговорены. Разумеется, сначала необходимо было посмотреть, как война велась в реальности, как командующие армиями и группами армий пользовались данной им свободой действий. Многое можно было спланировать заранее, но динамику войны предвидеть было невозможно. Будут ли низшие чины общевойсковых частей и простые солдаты вести истребительную войну таким образом, как того ожидает от них их командование?

Рассмотрим сначала применение «приказа о комиссарах». Он приводился в исполнение более чем в 80 % всех подразделений, которые в 1941 году вели военные действия в России. Во многих случаях казни над советскими политработниками осуществлялись прямо на поле боя. Однако по большей части, кажется, их вывозили за линию фронта, затем допрашивали на командном пункте подразделения и тут же расстреливали. Многих других комиссаров распознавали только в лагерях для военнопленных и тут же убивали. Стрелковая рота Бруно Менделя охраняла тысячи пленных красноармейцев недалеко от Минска. «Каждое утро, — вспоминает он, — мы вытаскивали комиссаров из толпы пленников и расстреливали. Там были такие старые траншеи, куда они должны были сесть, и после этого их расстреливали. Однако, я думаю, это был какой-то отряд полиции, который расстреливал их, наши этого не делали». Количество убитых комиссаров, по разным оценкам, составляет от семи до восьми тысяч. Это, конечно, не означает, что «приказ о комиссарах» исполнялся всегда. Начальник Генерального штаба армии Франц Гальдер зафиксировал в дневнике, делая запись о боях 17-го танкового дивизиона в сентябре 1941 года: «Поведение войск с комиссарами и т. д.: не расстреливают». Проявляли ли солдаты милосердие или становились убийцами, зависело от различных факторов. В какой ситуации был арестован комиссар? Был ли он опознан именно как комиссар? Понесла ли армия в предыдущих боях потери? Насколько идейным был местный командир? Разброс мнений был огромен, и точно о том, что происходило, можно сейчас рассказать лишь в исключительных случаях. По дошедшим до нас служебным делам армии, полевой почте и частным дневникам, однако, очевидно, что «приказ о комиссарах», как правило, исполнялся. Причина этого очевидна: советские замполиты создавали идеологический остов Красной армии, они были столпами сопротивления против вермахта и воплощением еврейского большевизма. «Слово „комиссары" в тогдашнем немецком языке означало то же, что „евреи". Они и были преимущественно евреями», — рассуждает Бруно Менцель в интервью ZDF.