Гай Аноним - Вокруг Апокалипсиса. Миф и антимиф Средних веков [оптимизированный вариант]

— Говорил, что Авель был палачом животных и живодером, а Каин был честным человеком и поделом убил своего брата, ибо тот зарезал лучших его овец.

— Говорил, что Моисей был коварнейшим магом и легко победил магов фараона, будучи более опытным в магическом искусстве. И что он лгал, будто бы говорил с Богом на горе Синай, и что данный им еврейскому народу закон был выдуман и измышлен им самим.

— Говорил, что святой Фома и все учителя [Церкви] ничего не знают в сравнении с ним и что он мог бы разъяснить всем первым богословам мира вопросы, на которые они не могут найти ответа.

— Осуждал иконы и говорил, что это идолопоклонство, и издевался над ними, совершая грубые и нечестивые жесты.

— Высказывался также и о девственности Марии, и сказал, что невозможно, чтобы дева родила, смеясь и издеваясь над этим верованием людей…

— Во время заключения он по всякому случаю произносил ужаснейшие кощунства и больше двадцати пяти раз показывал кукиш небу, говоря: «Получай, пес, злодей…козел!» (В оригинале непереводимое ругательство: becco fottuo.) А иногда, ночью, едва проснувшись, он кощунствовал ужаснейшим образом, называя Христа указанными словами, и иногда добавлял, что Бог — предатель, так как плохо правит миром.

Взятые произвольно пятнадцать пунктов из доносов и протоколов трибунала — это лишь мизерная часть зафиксированных документально свидетельств. С таким выдающимся багажом путь был только один — на костер.

Отрицание Святой Троицы, девственности Марии, Пресуществления, совершенно возмутительное заявление о том, что «Христос грешил», откровенные богохульства, отрицание Библии вместе с учением Святой Матери-Церкви.

И, разумеется, магия — Христос был магом, апостолы тоже маги, Моисей, само собой, маг (как и фараон), крест — это символ Изиды — христиане, оказывается, украли и испортили истинный египетский крест.

Как венец этому всему — неизбывная, сжигающая гордыня: только он, Бруно, посвящен во все тайны мироздания, куда там Фоме Аквинскому или святому Иерониму, которых он постоянно называл «ослами».

Бог, по мнению Бруно, «плохо правит миром» — из чего следует, что Ноланец лучше знает, как это делать, а значит, уравнивает себя с Творцом?

Аллегория смертного греха гордыни. Гравюра Якоба Мэдхема, Нидерланды, 1585 г.

За такие словеса и в нынешние-то вегетарианские времена христианин, будь он католик или православный (не говоря уже о рукоположенном священнике любой апостольской конфессии!), может схлопотать анафему и отлучение от церкви. Что же говорить о XVI веке, где к подобным речениям относились с полной серьезностью?

Венецианская инквизиция терпеливо вела допросы, сравнивала показания, протоколировала. Бруно на допросах оправдывался, пытаясь увести следствие в сторону — был велеречив, сыпал схоластическими терминами, подменял тезисы, заявлял, что «его неправильно поняли», изощренно вилял и разводил многословную демагогию. Однако им занимались профессионалы — опять же, не обычные ученые монахи, а лично епископ Венеции, папский нунций города и Pater Inquisitor, то есть глава местной инквизиции.

Из мифа о «великом ученом» мы помним, что якобы обвинения строились исключительно на теории Коперника и гелиоцентризме, но, почитав протоколы Священного трибунала, выясняем, что это совершенно не так — лишь в нескольких пунктах упоминается «множественность миров», основной же массив документации посвящен богословию и, конечно же, магии.

В конце июля 1592 года венецианское следствие заканчивается, причем вполне безобидно — Бруно падает на колени перед Священным трибуналом и произносит: «…Я смиренно умоляю Господа Бога и вас простить мне все заблуждения, в какие только я впадал; с готовностью я приму и исполню все, что вы постановите и признаете полезным для спасения моей души. Если Господь и вы проявите ко мне милосердие и даруете мне жизнь, я обещаю исправиться и загладить все дурное, содеянное мною раньше».

Из чего следует: заблуждения (ереси) он признал, раскаялся, готов встретить свою участь и рассчитывает на снисхождение. Эти слова были тщательно занесены в протокол и дошли до нашего времени.

Очень хорошо — в таких случаях обвиняемые относительно легко отделывались, вспомним недавний пример с Галилеем. Максимум, что грозило Джордано Бруно после признания вины, — ссылка в отдаленный монастырь, покаяние на хлебе и воде, а в самом неприятном случае — длительное заключение в тюрьме.