Филипп Сэндс - Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества

Торак, декан школы права, представил собравшимся Лемкина и кратко рассказал о его бегстве из Польши: этот человек недавно узнал, что его загородный дом занят немцами, а прекрасная коллекция картин на тему отправления правосудия, в которой были представлены «все эпохи, начиная со Средних веков», экспроприирована и отправлена в Берлин. Декан зачитал короткую биографию. «Университет доктора Лемкина» основан в 1661 году в городе «Львове, по буквам – Л-в-о-в». Если кто умеет правильно произносить это название, пусть подойдет к Тораку и Лемкину в конце вечера.

Лемкин говорил о «законе и юристах в покоренных странах Европы». Говорил о той «мрачной картине» ситуации в Европе, что возникает при чтении нацистских декретов: эти указы подрывают деятельность судов, обрекают на тюремное заключение юристов, нарушают международное право. Он упомянул Ганса Франка, в чьих руках находились теперь судьбы его родителей и миллионов евреев и поляков. Станет ли Франк соблюдать права гражданских лиц в оккупированной Польше? Ответ был очевиден. Лемкин сослался на выступление Франка в Академии немецкого права в декабре 1939 года, когда тот заявил, что законом является лишь то, «что полезно и необходимо немецкому народу». Эти слова представляли собой «циничное отрицание международного права», подчеркнул Лемкин, и вызывали «глубокое негодование». В концепции Франка человек был подчинен государству, а основная цель заключалась в том, чтобы «подчинить Германии весь мир».

Лемкин воспользовался случаем, чтобы напомнить о собственных идеях «варварства» и «вандализма» и о своем участии в Мадридской конференции 1933 года. Тогда председательствующий предупредил его, что о Германии говорить не следует, но Лемкин пренебрег этим советом: «Когда я зачитывал проект (о необходимости новых законов), немецкая делегация, в которую входили председатель Верховного суда Германии и глава Берлинского университета профессор Кольрауш, покинула зал заседания» {334} 334 Law and Lawyers in the European Subjugated Countries: address to the North Carolina Bar Association // Proceedings of the 44th Annual Session of the North Carolina Bar Association. Май 1942. P. 105–117. .

Эта часть протокола меня удивила. Согласно официальным отчетам Мадридской встречи, там действительно присутствовали Кольрауш и председатель Верховного суда Германии (Эдвин Бумке, он же возглавлял и суд, чей приговор Лаутерпахт разбирал в том году, тот самый, который распространял запрет на отношения между немцами и евреями и на половые акты, совершенные за пределами Германии). Были в Мадриде и коллеги Лемкина Веспасиан Пелла и судья Шлитер, а также судья Раппапорт, возглавлявший польскую делегацию. Но Лемкин в числе присутствовавших не упомянут {335} 335 Actes de la 5ème Conférence Internationale pour l’Unifi cation du Droit Pénal. Madrid, 1933. .

Он не был в Мадриде, не зачитывал там свой проект, не наблюдал, как немцы покидают зал заседания. Небольшая выдумка для красного словца, не имеющая последствий, – и все-таки выдумка.

Когда о работе Лемкина над немецкими декретами стало известно {336} 336 Ryszard Szawłowski. Raphael Lemkin’s Life Journey // Bienczyk Missala and Debski. Hero of Humankind . 43 // American Jewish Historical Society. MS60, box 5, folder 7. , его пригласили консультантом в Вашингтон, в совет по военной экономике. Наступила весна 1942 года, совет координировал военную экономику после Перл-Харбора и вступления США в войну. Работа в этой комиссии, которую возглавлял вице-президент Генри Уоллес, свела Лемкина с представителями высших эшелонов американской политики.

Он перебрался в Вашингтон, город, где в большей степени чувствовалось дыхание войны: бурлила энергия, повсюду встречались люди в мундирах. И тем не менее работа в совете оказалась непростой: никто не знал толком, что происходит в оккупированной Европе и что затевают немцы. Сотрудников не слишком интересовала та информация, которой был переполнен Лемкин, их поглощали собственные проблемы, и они не готовы были разделить тревогу чересчур, на их взгляд, эмоционального поляка-одиночки. От его предостережений отмахивались как от «надуманных» и «фантастических». «Разве наци в самом деле осуществляют эти планы?» – уточнил кто-то из коллег. Всем были известны истории о злодействах немцев во время Первой мировой войны, и почти все эти истории оказались вымыслом. Что в этом смысле изменилось? {337} 337 R. Lemkin. Totally Unofficial. Р. 113.

Лемкин, хотя и павший несколько духом, находил время для светского общения и полюбил коктейли. Ему удалось собрать вокруг себя несколько родственных душ, среди которых оказалась и Кэтрин Литтел, жена заместителя генпрокурора Нормана Литтела (архивные материалы содержат упоминания о большом количестве замужних дам, с которыми Лемкин находил общий язык). Литтелы познакомили его с вице-президентом Уоллесом, с которым они дружили (Норман Литтел записал в дневнике, что вице-президент «проявил большой интерес к собранной Ральфом Лемкиным коллекции нацистских декретов»). Лемкина попросили помочь вице-президенту с подготовкой речи, которую предстояло произнести в Нью-Йорке, в Мэдисон-сквер-гарден (один из первых набросков содержал заявление: Америка лишь тогда станет истинной демократией, когда будет готова «избрать президентом человека с иным цветом кожи» {338} 338 Norman M. Littell. My Roosevelt Years. University of Washington Press, 1987. Р. 125. , – этот преждевременный призыв Литтел посоветовал убрать, сказав Уоллесу, что ему это припомнят, если он когда-нибудь сам будет выдвигаться в президенты).