Фируз Казем-Заде - Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии

Но Сазонов отказывался признать это. Он говорил, что Миллер, его консул в Тебризе, находящийся в настоящее время в отпуске, прекрасный человек, и настаивал, что версия мешхедского инцидента, данная Дабижей, верна».

Не имея сил для противодействия политике России, персы решились протестовать против наглости русских консулов, буквально захвативших власть в северных провинциях и действовавших через голову персидского правительства. Но в результате персидскому посланнику в Лондоне пришлось выслушивать жесткие упреки сэра А. Николсона, чье русофильство не поколебали события последнего года. Он выразил удивление, что посланник предпринял такой шаг. В пересказе Бенкендорфа Сазонову Николсон сказал: «Персам следует быть благодарными России: России было достаточно протянуть руку, чтобы Персия перестала существовать; Россия доказала свое уважение к независимости и целостности Персии; потому что она не вмешалась в революцию, заменившую Мохаммада Али на нынешнего шаха; благодаря действиям России, а также Англии недавняя попытка Мохаммада Али закончилась неудачей».

Николсон сыпал сентенциями, каждая из которых являлась ложью. Британское правительство, заключил он, не занимается ролью русских консулов в Северной Персии, как русское – ролью британских консулов на юге, «поэтому исключено, чтобы две державы связывались друг с другом по этому вопросу». Николсон еще и обманул персидского посланника, пересказав этот разговор Бенкендорфу.

Резня в Мешхеде явилась последним крупным кризисом перед началом мировой войны. Мелкие кризисы следовали один за другим с такой регулярностью, что стали характерной чертой персидской жизни.

Абол Фат-мирза Салар од-Дойлы поднял восстание в Западной Персии. Он превратил Керманшах в базу для своих операций и угрожал походом на Тегеран. Правительство направило Ефрем-хана с пятнадцатью сотнями солдат навстречу принцу. Старый дашнак, сыгравший такую видную роль в персидской революции, погиб в сражении. Неделей позже, как будто в ответ на успехи Салара од-Дойлы, русский кабинет решил «придерживаться строгого нейтралитета» между правительством и бунтовщиками и издал приказ об эвакуации части казвинского отряда, открывая таким образом Салару од-Дойлы дорогу на Тегеран. Ситуация не превратилась в трагическую только потому, что 29 мая 1912 г. правительственные войска под командованием Фарманфармы нанесли поражение Салару од-Дойлы и изгнали его из Керманшаха.

Подавление восстания Салара привело к развалу кабинета, состоявшего из людей, объединенных страхом перед Мохаммадом Али и его братьями. Поклевский изумлялся тому, что персидское правительство сумело уцелеть в таких передрягах, как попытка бывшего шаха вернуть трон, инцидент с Шустером, российские ультиматумы, события в Тебризе и Реште, роспуск меджлиса, денежные трудности, вынужденное признание Персией англо-русского соглашения 1907 г. и, наконец, мешхедский инцидент. Кабинет, считал Поклевский, нашел достойный выход из трагической ситуации и храбро устранил различные препятствия к сотрудничеству с Россией. Он очень надеялся, что, усвоив уроки, кабинет облегчит России обеспечение ее интересов в Персии. Однако желание некоторых персидских политиков избавиться от ханов бахтиаров привело к столкновению между премьером Самсамом ос-Салтане и министром внутренних дел Кавамом ос-Салтане, пригрозившим своей отставкой. Регент отказался принять ее, надеясь оттянуть кризис до того момента, когда он сам сможет покинуть страну. Но Британия и Россия потребовали, чтобы регент Насер ол-Молк остался в Тегеране.

Поклевский не случайно беспокоился о регенте Насере ол-Молке и кабинете Самсама ос-Салтане. России уже не нужно было бороться с ними. Они были укрощены, признав англо-русское соглашение. После отставки премьера или бегства регента вопрос о власти в Тегеране вновь был бы открыт.

Идея реставрации Мохаммада Али не была окончательно оставлена. Царь всегда симпатизировал ему и продолжал признавать его титулы. В министерстве иностранных дел, как и среди военных, у Мохаммада Али было много друзей и почитателей. В самой Персии он имел сторонников, число которых росло с каждым новым затруднением, которое испытывало правительство. В июле 1912 г. Бьюкенен уже говорил Нератову, что слухи о намерении Мохаммада Али вернуться в Персию достигли Лондона. Бенкендорф доложил, что отношение Э. Грея к Мохаммаду Али, кажется, переменилось с того момента, как У. Таунли сменил Дж. Баркли на посту посланника в Тегеране. Хотя Грей по-прежнему считал, что реставрация Мохаммада Али бессмысленна, он все же признал, что на Востоке может произойти все, что угодно. Однако для этого должно возникнуть мощное движение. Еще одно тайное путешествие через Россию стало бы фатальным для бывшего шаха, для Персии, а значит, и для англо-российской дружбы. Бенкендорф заметил, что возвращение Мохаммада Али через российскую территорию заставило бы британцев решить, что Россия их обманула, и правительство было бы не в состоянии заставить свою страну проглотить такую пилюлю. Не следует забывать, предупреждал он, что в глазах англичан политика их правительства в Персии была всего лишь рядом уступок России.