Александр Сидоров - Я помню тот Ванинский порт - История великих лагерных песен

Авторы хроники политических репрессий, вышедшей в третьем томе мартиролога «Покаяние» (Сыктывкар, 2000), датируют «восстание заключённых Северо-Печорского ИТЛ на строительстве железной дороги Чум — Лабытнанги» августом 1948 года. По их версии, количество арестантов на этом участке к тому времени достигло 40 тысяч, и когда рабочие колонны восточного участка соединились в районе лагпункта «Красный Камень» с колоннами западного участка, произошло «массовое самоосвобождение заключённых», как обозначили этот процесс в официальных документах. Основное ядро восстания состояло из бывших солдат и офицеров Красной Армии, входивших в состав 37-й штрафной колонны при известковом карьере, расположенном в 30 км от станции Чум. Повторяется та же история с «походом на Воркуту», но при этом уточняется: часть восставших откололась и направилась на восток, к Обской губе, чтобы захватить корабли и уйти в море. Власть задействовала заградотряды МВД, авиацию и танки. Около сотни оставшихся в живых повстанцев были отправлены в штрафные зоны Воркуты, где они погибли от голода и болезней.

В сентябре 1995 года газета «Аргументы и факты» публикует статью А. Добровольского «Маленькая война на Северном Урале», которая почти идентична сыктывкарской хронике. Скорее всего, в обоих случаях авторы ориентировались на одни источники (мартиролог называет, в частности, воспоминания Роберта Штильмарка). По словам Добровольского, в условный час в песчаном карьере группа заговорщиков напала на конвой и разоружила солдат, затем на грузовиках ворвалась в свой лагерь и освободила остальных узников, а также заключённых из близлежащих лагпунктов. Всего на свободе оказалось несколько тысяч лагерников.

Все эти свидетельства объединяет одно: никто из исследователей не называет источников информации — ни реальных участников событий, ни документов. Неувязки и с датами: «вспоминают» 1947, 1948, 1950, даже 1952 год. Так, «Строительная газета» опубликовала в июле 1989 года письма бывших узников Печорлага В. Чернышёва и В. Ермакова, которые откликнулись на просьбу сообщить подробности восстания на «строительстве 501». Чернышёв вспомнил, что в конце 1950 года на правом берегу реки Воркуты, напротив лагпункта шахтоуправления № 2 комбината «Воркутауголь», срочно установили пять или шесть бараков, обнесли колючей проволокой и поставили вышки охраны. Затем по «лагерному телефону» узнали, что зона предназначена для зэков, восставших на 501-й стройке. Далее повторяется история с разделением: одни — на штурм Воркуты, другие — в уральские леса. Правда, по Чернышёву, бунтарей было несколько сотен человек. А рассказ Ермакова относится к 1952 году и фактически повторяет подробности «мехтеевского» вооружённого выступления.

В одном из источников утверждается, что танки против восставших не использовались: с Большой Земли прислали эшелон с танковым батальоном, но оказалось, что в условиях полярного Урала танки применить невозможно. А в книге Эдвардаса Бурокаса «История, писаная кровью» приводится рассказ некоего вольнонаемного К. из Воркуты: «Перед восстанием в одну из зон прибыло пополнение — около тысячи заключенных. Органами МВД они были отобраны специально — спровоцировать восстание. Возможно, это были уголовные, может, политические, после исполнения замысла им было обещано освобождение. На спине бушлатов возле воротника у многих из них были вшиты пистолеты (обычно, проходя через постового, охрана спину не прощупывала, а “оглаживала” бока). Вот эти провокаторы и подняли мятеж. Много смелых голов пошло за ними. Были уничтожены все провокаторы и все поверившие им. Говорят, что погибли четыре генерала Красной Армии». Это, конечно, явный бред. «Злобные чекисты», которые отвечали за успех строительства собственными головами, просто спали и видели, как бы замутить бунт зэков и уничтожить побольше строителей… История с пистолетами на загривках вообще потрясает воображение.

Но мы так и не ответили на вопрос: были волнения заключённых на «строительстве 501» или это — всего лишь мифы?

Волнения, безусловно, были. И речь идёт даже не об отдельном случае. В уже упомянутой книге Бурокаса приводится отрывок из выступления начальника «барабановского» политотдела Панфилова на конференции 28–29 мая 1949 года: «Мы в 1948 году не сумели предотвратить вооружённый побег большой группы особо опасных преступников. Совершено 64 побега, сбежали 129 заключённых… 66 бандитов смогли совершенно разоружить отряд охраны, взять всё оружие, открыть ворота колонны, где находилось 500 заключённых, осуждённых на большие сроки». О Панфилове вспоминает целый ряд бывших лагерников, фигура это реальная. О подлинности документа судить трудно, но его содержание вызывает доверие. Хотя А. Шеренас, по книге которого Бурокас цитирует Панфилова, присовокупляет комментарий: «Осенью 1948 года с 501-й стройки бежало не 500 заключённых, а гораздо больше. Восставшие хотели идти в Воркуту, по дороге освобождая заключённых… и по радио обратиться к мировой общественности с заявлением о нарушении прав человека в Советском Союзе… Среди восставших было много литовцев». Из выступления начальника политотдела, однако, можно понять, что речь идёт не о политзаключённых, а об уголовниках, бандитах — особо опасных рецидивистах.