Дмитрий Прусаков - Природа и человек в древнем Египте

Здесь мы, однако, возьмем на себя смелость предусмотреть вероятность того, что территории в верхнем течении Нила обладали преимуществом при заборе каналами речной воды на "высокие земли", тогда как хозяйство низовых областей в результате такой ирригационной практики южан несло ущерб. Подобное обстоятельство в 1-й Переходный период, когда этот ущерб усугублялся естественным истощением нильского стока, могло бы послужить дополнительным поводом для усобиц и одной из предпосылок, благоприятствовавших окончательному поражению Гераклеополя, стоявшего близ Фаюмского оазиса, верхне-египетскими Фивами, правители которых в итоге стали основоположниками объединенного государства. [68]

Фараоны Среднего царства проявляли особый интерес к ирригационному строительству [ Endesfelder 1979 , S. 45], которое под их рукой приобрело изрядный размах и новую перспективу. При XII династии в округе Фаюмского оазиса был создан уникальный гидроузел [см., например: Шолпо 1941 , с. 93–95], отныне позволявший египтянам по собственной прихоти регулировать водный баланс обширного земледельческого района: через проток Хавара из рукава Бахр-Юсуф в Меридово озеро поступала нильская вода, которая затем подавалась каналами на обрабатываемые участки; величайшим достижением населения Египта при этом явилась возможность за счет искусственного водохранилища полноценно орошать часть страны даже в годы аномально низких разливов.

Этот выдающийся гидротехнический прогресс мы бы квалифицировали как кульминацию ирригационно-технологической революции в эпоху Второго социально-экологического кризиса древнеегипетской цивилизации. По-видимому, беспрецедентный масштаб стихийного бедствия в 1-й Переходный период, отразившись на общественном сознании, стимулировал радикальные хозяйственные меры, которые должны были ослабить зависимость древних египтян от катастрофических изменений окружающей среды, прежде всего — режима Нила. С восстановлением и модернизацией ирригационной системы в Египте прервалась череда экономических кризисов, сотрясавших его с конца Старого царства; сетования на голодное лихолетье прекратились; политический процесс в стране развивался в направлении централизованного государства.

В то же время в свете естественнонаучной информации очевидно, что феномен фаюмской ирригации нельзя объяснить без учета нового глобального климатического тренда, сменившего похолодание второй половины III тыс. до н. э. [см.: Клименко, Прусаков 1999 ]. Примерно в середине XXI в. до н. э. началось потепление, в результате которого ок. 1800 г. до н. э. среднегодовая температура достигла самых больших значений за весь исторический период (на 0,8 °C выше современной), ознаменовав так называемый суббореальный термический оптимум, уступавший лишь климатическому оптимуму голоцена (третья четверть V тыс. до и. э.) [см., например: Клименко и др. 1996а , с. 31–32]. В контексте СЕИ древнего Египта данное обстоятельство представляет исключительную важность, поскольку рассматриваемый пик потепления с соответствовавшим ему максимальным для письменной истории увлажнением Северо-Восточной Африки отвечает расцвету XII династии (ориентировочно конец XIX — начало XVIII вв. до н. э.). К тому времени сток Нила вырос почти вдвое против объема двух-трехсотлетней давности [ Fairbridge 1976а ]. В связи с этим обращает на себя внимание одна деталь биографии номарха Ментухотепа, сына Хепи, правившего при XI династии, который утверждает, что ему удавалось при низких разливах предотвращать в своем номе голод вплоть до наступления лет изобильного Нила [ Vandier 1936 , p. 113]. Это интересное сообщение, совершенно адекватное имеющимся палеоклиматологическим данным, возможно, помимо всего прочего свидетельствует, что благоприятный для населения Египта режим реки восстановился очень быстро, на глазах всего лишь одного поколения. При XII династии уровень Нила, вероятно, стал близок современному: это как будто удостоверяет длина лестниц, спускавшихся к реке из крепостей, которые Сенусерт I начал возводить у 2-го порога [ Bell 1975 , р. 242]. Нет никаких сомнений, что именно увеличение нильского стока, а не расширение и углубление египтянами русел, соединявших реку с Фаюмской депрессией [см.: Said 1962 , р. 106], сделало возможным регулярное пополнение запаса воды в Меридовом озере, а значит, и само функционирование гидрокомплекса в Фаюме; уточним, что в начале XVIII в. до н. э. зеркало озера, поднявшись в общей сложности на 18 и, добралось до рекордной отметки 22 м над уровнем моря [ Kozloxvski, Ginter 1993 , р. 327–336; Hassan 1986 , р. 491–492; 1997, р. 6].