Антон Горский - «Бещисленные рати и великия труды…» - Проблемы русской истории X–XV вв.

За последующие 80 с лишним лет «Повесть» привлекала специальное внимание только зарубежных ученых [1248]. Венгерский исследователь Й. Перени развил и дополнил суждения С. П. Розанова об отображении в произведении легенд о Владиславе I. Автором «Повести» он посчитал Пахомия, который мог, по его мнению, до прихода на Русь, в 20–30-е гг. XV в., служить сербским деспотам Стефану Лазаревичу и Георгию Бранковичу и бывать с ними в Варадине, где слышал предания о знаменитом венгерском короле. Исходя из точки зрения о Пахомий как составителе Русского хронографа (ныне доказана ошибочность такого представления [1249]), И. Перени полагал, что первоначальный текст «Повести» был написан Пахомием именно для включения в этот памятник (ок. 1442 г.). Пахомий соединил венгерское сказание о битве Владислава I с кочевниками с легендой о первоначальном православии венгров и сюжетом из Жития Саввы Сербского об обращении в православие венгерского короля. Вкладом Пахомия в событийную канву стало отождествление предводителя половцев из легенды о Владиславе I с Батыем и не названного по имени в Житии Саввы короля — с тем же Владиславом I. Целью создания «Повести» было доказать возможность победы над татарами и воодушевить читателя на борьбу с ордынским игом [1250].

По мнению сербского литературоведа Дж. Радойчича, «Повесть» была создана сербом в Подунавье между 1411 г. (после которого усилился приток сербских переселенцев в южновенгерские земли) и 1474 г. Вначале Радойчич полагал, что такое предположение не противоречит гипотезе об авторстве Пахомия (так как он мог быть и уроженцем Подунавья), но позже пришел к выводу, что Пахомий не мог быть автором [1251].

Американский историк Ч. Дж. Гальперин обратил внимание на необычную для древнерусской литературы «сниженность» образа Батыя, что роднит «Повесть» с Житием Меркурия Смоленского, а также с «Посланием на Угру» Вассиана Рыло. Аргументы С. П. Розанова против авторства Пахомия Серба он посчитал справедливыми. «Повесть», по мнению Гальперина, создавалась без какой-либо политической цели [1252].

В 1999 г. появилась посвященная «Повести» статья О. М. Ульянова [1253]. Автор выступает с предположением, что первичным является ее краткий вариант, читающийся в так называемом «Летописце от 72-х язык» (памятнике конца XV в.), а пространный, сохранившийся в Московском летописном своде конца XV в., возник на его основе. Пространная редакция была написана (возможно, Пахомием) при создании этого свода; говоря же о возникновении краткой, О. М. Ульянов сначала указывает, что она должна была появиться до «стояния на Угре» 1480 г. (в силу своей антиордынской ориентации), но затем пишет, что «условно мы можем датировать появление текста краткой редакции "Повести" 80-и годами XV в.». Появление «Повести» автор связывает с антиордынскими тенденциями 70-х гг., недоверием ко всему «латинскому» после Флорентийской унии 1439 г. и «интеллектуальной эмиграцией» на Русь с Балкан в результате экспансии турок. Суждения О. М. Ульянова об истории текста произведения высказываются без учета особенностей летописных сводов, в которых содержится «Повесть», и связей между ними; о существовании внелетописных текстов не упоминается вовсе.

После выхода в свет работы С. П. Розанова стали известны новые летописные варианты «Повести» — в Московском своде по Эрмитажному и Уваровскому спискам [1254]. В первом сохранился текст Московского великокняжеского свода 1479 г., во втором — более поздняя (начала 90-х гг.) редакция того же свода [1255]. А. А. Шахматовым было выяснено, что текст свода 1479 г. дошел также в составе Архивской (так называемой Ростовской) летописи [1256]. Типографская летопись (текст «Повести» в которой С. П. Розанов считал наиболее близким к архетипу) в части до 1423 г. представляет собой изложение свода 1479 г. [1257]Таким образом, текстологически наиболее ранний вариант «Повести о убиении Батыя» содержится в Архивской летописи, Эрмитажном и Уваровском списках Московского свода. Тексты «Повести» в них практически идентичны [1258]. Текстологически ранний вариант содержит также Ерм, имевшая, как установил А. Н. Насонов, общий протограф с МС 1479 г., [1259]и «Летописец от 72-х язык» (далее — Л72), [1260]имевший общий протограф с Ермолинской, являвший собой ростовскую обработку протографа МС-Ерм, сделанную до 1481 г. [1261]Но в этих памятниках представлен сокращенный вариант «Повести» [1262]. Считать его первичным нет оснований, так как в Ерм и Л72 последовательно проведена тенденция к сокращению многих «повестей», в том числе тех, которые в данных летописях никак не могли быть представлены архетипными текстами, поскольку содержались еще в источниках протографа МС-Ерм — Софийской I и Троицкой летописях. Эта участь постигла Житие Михаила Черниговского, повести о Куликовской битве, о нашествии Тохтамыша, о Темир-Аксаке, о нашествии Едигея. Во всех случаях, включая «Повесть о убиении Батыя», прослеживаются одни приемы сокращения — сохраняется фактическая канва и снимаются риторические отступления [1263].