Уильям Дюрант - Жизнь Греции. История цивилизации

В этот момент Сократа, по-видимому, перебили судьи, потребовав прекратить его заносчивые, на их взгляд, речи; но он продолжал еще более надменно:

«Будьте уверены, что если вы меня такого, как я есть, убьете, то вы больше повредите себе, нежели мне… В самом деле, если вы меня убьете, то вам нелегко будет найти еще такого человека, который, смешно сказать, приставлен, как овод к лошади, большой и благородной, но обленившейся от тучности и нуждающейся в том, чтобы ее подгоняли. В самом деле, мне кажется, что город послал меня городу как такого, который целый день, не переставая, всюду садится и каждого из вас будит, уговаривает, упрекает. Другого такого вам нелегко будет найти, о мужи, а меня вы можете сохранить, если вы мне поверите» [1677].

Приговор «виновен» был вынесен незначительным большинством в шестьдесят голосов; будь его речь более примирительной, он, пожалуй, был бы оправдан. Сократ имел право предложить наказание, которое было бы, по его мнению, справедливей смертной казни. Поначалу он отказался даже от этого послабления; но по призыву Платона и других своих друзей, которые за него поручились, он предложил заплатить штраф в тридцать мин (3000 долларов). При повторном голосовании к судьям, назвавшим его виновным, присоединились еще восемьдесят коллег [1678].

Он по-прежнему мог бежать из тюрьмы; если следовать Платону, то Критон и другие подготовили ему путь к бегству, умаслив кого надо [1679], и, может статься, Анит надеялся именно на такой компромисс. Но Сократ был верен себе до последнего. Он понимал, что жить ему осталось еще несколько лет и что он «оставляет наиболее тягостную часть жизни, когда все чувствуют ослабление своих умственных способностей» [1680]. Вместо того чтобы принять предложение Критона, он разобрал его с этической точки зрения, играя в диалектику и логику до самого конца [1681]. Ученики ежедневно навещали его в темнице в течение всего месяца между приговором и казнью, и Сократ, по всей видимости, вел с ними умиротворенные беседы до последнего часа. Платон описывает, как Сократ потрепал по волосам юного Федона и молвил: «Думаю, что завтра, Федон, эти локоны будут срезаны» — в знак траура [1682]. Пришла заплаканная Ксантиппа с младшим из детей на руках; Сократ утешил ее и попросил Критона проводить женщину домой. «Ты умираешь незаслуженно», — сказал ему пылкий ученик. «А ты хотел бы, чтоб я заслуживал смерти?» — отвечал Сократ [1683].

После его смерти, сообщает Диодор [1684], афиняне пожалели о том, как обошлись с философом, и предали обвинителей смерти. Согласно Суде, Мелет был всенародно побит камнями [1685]. Плутарх разнообразит предание: обвинители стали настолько ненавистны всем, что никто из граждан не давал им огня, не отвечал на их вопросы и не купался в одной воде с ними; отчаявшись, они только и могли сделать, что повеситься [1686]. Диоген Лаэртский пишет, что Мелет был казнен, Анит отправлен в изгнание, а в память о философе Афины поставили его бронзовую статую [1687]. Мы не знаем, какие из этих рассказов истинны [1688].

Со смертью Сократа закончился Золотой век. Афины были истощены физически и духовно; только нравственная деградация, вызванная затянувшейся войной и безнадежными страданиями, может объяснить беспощадную расправу над Мелосом, жестокий приговор Митилене, казнь аргинусских стратегов и жертвоприношение Сократа на алтаре умирающей веры. Все основы афинской жизни были расшатаны: спартанские набеги разорили аттическую землю и сожгли дотла медленно растущие оливы; афинский военный флот был уничтожен, а контроль над торговлей и подвозом продовольствия — утрачен; государственная казна была пуста, а состояния частных лиц были почти удушены налогами; две трети граждан погибли. Ущерб, нанесенный Греции персидскими вторжениями, не способен сравниться с разорением греческой жизни и собственности, учиненным Пелопоннесской войной. После Саламина и Платей Греция пребывала в бедности, но вдохновлялась отвагой и гордостью; теперь Греция вновь была бедна, и казалось, что афинский дух получил слишком глубокую, неисцелимую рану.

Город поддерживали две вещи: восстановление демократии во главе с умеренными и разумными политиками и сознание, что за последние шестьдесят лет, даже в течение великой войны, здесь были созданы такие литература и искусство, равных которым не было на памяти человечества. Анаксагора изгнали, а Сократ был казнен; зато импульса, который они придали философии, оказалось достаточно, чтобы с этого времени Афины вопреки себе сделались центром и вершиной греческой мысли. То, что прежде было бесформенными набросками умозрения, вызревало теперь в великие системы, которые будут волновать Европу грядущих столетий; высшему образованию, возникшему благодаря деятельности странствующих софистов, предстояло оформиться в первые университеты в истории — университеты, которые сделают Афины «школой Эллады», как, опережая время, называл их Фукидид. В пору кровопролития и смуты не пресеклись художественные традиции; еще многие столетия греческие скульпторы и архитекторы будут ваять и строить для всего Средиземноморья. Из отчаяния разгрома Афины с поразительным мужеством поднялись к новому богатству, культуре и власти, и осень их выдалась щедрой.