Константин Аверьянов - Загадка завещания Ивана Калиты

Какова же была внутренняя структура Галичского княжества? Поскольку Галич, как и Москва, также делился на «трети», то мы можем, на основе хорошо изученного московского материала, полагать, что сам стольный город Галичского княжества с пригородными станами находился в совместном владении всех трех князей (включая и ростовских совладельцев), в то время как пригороды были поделены между князьями-совладельцами и каждая из этих частей представляла единоличную собственность одного из князей. Отсюда вполне понятно, что летописец не случайно именует «галичским» князя Василия Константиновича Ростовского, имевшего серьезные интересы в Галичском княжестве. Владения в Галиче сохранял и его внук Никита Федорович. То, что последний не попал в родословцы, также вполне объяснимо — ниже будет показано, что, хотя он и имел сыновей, все они погибли в междоусобной борьбе начала XV в. и позднее, в период составления родословцев, не осталось никого из его потомков, кто мог бы внести в них роспись этой ветви ростовских князей.

Идентифицировав трех лиц, упоминаемых «летописным списком вернейших бояр Дмитрия Донского» — князя Дмитрия Константиновича Ногтя Суздальского, князя Семена Ивановича Галичского и князя Никиту Федоровича Ростовского, можно легко объяснить, почему дошедшая до нас духовная грамота 1389 г. Дмитрия Донского не отмечает их в числе бояр — «послухов». Являясь на тот момент полувассальными «вольными слугами» московского великого князя, к тому же обладавшими своими суверенными уделами в других княжествах, по своему статусу они стояли выше московских бояр и формально даже не имели права наряду с ними свидетельствовать последнюю волю московского князя [233].

Итак, мы выяснили, что князь Никита Федорович Ростовский владел третьей частью Галичского княжества. Его владения располагались по реке Ветлуге, и по ней он должен был именоваться Ветлужским. Но именно здесь, на той же Ветлуге, в том же XIV в., судя по «Летописцу Воскресенского монастыря», находились владения другого Никиты — «мифического» ветлужского князя.

Совпадение имен у двух ветлужских князей в одном и том же XIV в. вряд ли можно признать случайным, и поэтому именно в князе Никите Федоровиче Ростовском мы и предлагаем видеть «мифического» ветлужского князя Никиту Ивановича Байбороду, упоминаемого «Летописцем». Составитель «Летописца», писавший много позже событий XIV в., несомненно, был знаком с другими историческими источниками и летописными сводами, с которыми пытался соотнести свой исходный материал, послуживший основой для «Летописца». В нем он нашел упоминание о князе Никите Ветлужском. Пытаясь уточнить его отчество, он, очевидно, обратился к частным разрядам и различным местническим спискам бояр, где, действительно, среди бояр великого князя Василия I нашел упоминание о занимавшем одно из первых мест при московском дворе Никите Ивановиче. Именно его он и отождествил с Никитой Ветлужским. Но только в XX в.

С.Б. Веселовский выяснил, что речь в этих записях идет о совершенно ином персонаже — Никите Ивановиче Воронцове, сыне того самого Ивана Федоровича Воронцова который был свидетелем завещания 1389 г. Дмитрия Донского. Он же уточнил по упоминаниям в актах и примерные даты жизни Никиты Ивановича Воронцова, который был жив еще в 40-х гг. XV в. [234]

Определив, что Никита Иванович Байборода в действительности должен отождествляться с Никитой Федоровичем Ростовским, мы легко согласуем показания «Летописца» о том, что ветлужский князь должен быть современником князя Семена Ивановича Галичского, поскольку на его дочери женился сын последнего.

Судя по «Летописцу», у князя Семена Ивановича было два сына — Андрей и Федор. Упоминаются ли они другими источниками? Да.

Многие русские летописи. рассказывают, что в 1397 г. великий князь Василий Дмитриевич послал своих бояр на Двину и в Заволочье сказать тамошним поселенцам, чтобы они «задались» за великого князя, который будет «боронить» их от Новгорода. После неудачных переговоров новгородского владыки Иоанна с великим князем новгородцы начали военные действия. Весной 1398 г. новгородские воеводы с ополчением пошли на Двину к городку Орлецу. На дороге их встретил владычный волостель с Вели (приток реки Ваги), от которого они узнали, что великокняжеский боярин Андрей в самый день Пасхи напал с двинянами на Вель, волость Святой Софии, повоевал ее и взял поголовный («на головах») окуп [235]. Зная, что уже отец Андрея потерял на московской службе княжеский титул, мы предлагаем видеть в нем именно Андрея Семеновича.