Александр Афанасьев: Империя, которую мы потеряли. Книга 2

3. имеются доказательства согласия на существующие отношения власти.

Легитимность — первоначально то же, что и законность. В политологии — признание власти населением. Легальный — законный, соответствующий правовым нормам (закону или подзаконным актам).

Обратите внимание — толкование легитимности в словаре Ожегова кардинально отличается от более позднего толкования Битэма, и это неспроста. Согласно современному пониманию, у Ожегова под термином «легитимность» понимается законность, другое понятие. Легитимность же — это не столько действие закона и соответствие закону, сколько активное согласие населения с законом. Эта разница скорее всего обусловлена тем, что в британской политической культуре за народом признавалось право восстания против тиранической власти — в России такое право никогда не признавалось.

Еще задолго до Ожегова и Битэма о легитимности писал Николо Макиавелли, определяя ее как особый тип активного политического согласия, которое император обязан постоянно завоевывать и удерживать, если он хочет оставаться императором.

Так вот — Николай II потерял трон, а потом и жизнь, потому что его власть полностью утратила легитимность. Но утратила она ее во многом по его вине — так как Николай II не выполнял той работы, о которой писал Макиавелли. В этом смысле интересно сравнить его с кайзером Вильгельмом. Вильгельм — был вынужден царствовать в условиях парламентаризма, как и в России после законов 17 октября. Но при этом его власть была более прочной, ее называли полусамодержавной, так как он имел политическую позицию и отстаивал ее, вступал в соглашения с партиями и активно поддерживал их, активно участвовал в борьбе за пост канцлера, проталкивая на него нужные ему кандидатуры, активно участвовал в политическом торге в Рейхстаге, проводя через него нужные ему законы (например, закон о флоте) и небезуспешно. Николай II после 17 октября не последовал примеру Вильгельма, он не стал политическим лидером и выразителем взглядов какой-либо части населения, не создал промонархическую партию и не участвовал активно в деятельности правых, хотя поддерживал их, в том числе деньгами (как обычный человек), не произносил политических речей и не появлялся в Думе иначе как при ее открытии чтобы поприветствовать депутатов и произнести традиционную речь. Он вообще испытывал отвращение к публичной политике. Поэтому Николай II оказывался все более и более уязвимым к политической критике, и терял все больше и больше сторонников, пока не потерял всех. Он не боролся.

Попробуем проследить за динамикой потери политических сторонников царской властью.

— национальные меньшинства — Николай II потерял одними из первых, ввиду одобренной и проводимой от его имени политики форсированной русификации. Она была ошибкой и привела к появлению целого сонма национальных движений, требующих самоопределения вплоть до отделения. Эти национальные движения «отгрызали» наиболее ценный правый электорат. Например, в Финляндии получилось так, что против монархии были и левые и правые — правые требовали самоопределения, а левые — республиканского правления, а то и революции.

— интеллигенция — одновременно с этим Николай II потерял симпатии интеллигенции. Он мог бы их завоевать (хотя симпатии российской интеллигенции штука сомнительная), объявив при вступлении на престол о перспективах реформ — что сильно контрастировало бы с консервативно-охранительской политикой Александра III. Способствовали этому и надежды на влияние императрицы — Аликс Гессенская окончила Оксфорд, долгое время прожила в Великобритании, где фактически исполняла роль секретаря у королевы. Николай II развеял надежды почти сразу, еще на встрече с представителями земств, заявив, что никаких перемен не будет и приблизил к себе одного из самых ненавидимых обществом людей — Константина Победоносцева. Это стало причиной возмущения как в студенческо-разночинной среде, так и в обществе, прежде всего в земской среде, откуда и вышли могильщики режима. И главный среди них — Гучков…

— церковь. Симпатии церкви Николай II потерял, когда отказался собрать Собор и возродить патриаршество, а так же начал говорить о том, что и он сам не прочь бы поработать патриархом. Если называть вещи своими именами — речь шла о контроле над большими средствами Церкви. Если бы Николай II дал Патриарха, да еще бы какие-нибудь льготы подкинул по освобождению от пошлин иностранного табака например — Церковь бы за него пошла.