Мария Гаранина - Записки исторической сплетницы. О жизни королевских особ и аристократов XII-XVIII вв.

То ли тюрьма радикально испортила характер молодого пятидесятилетнего мужа, то ли он изначально не был порядочным человеком (а скорее всего, просто не любил Анну никогда), но только сразу после свадьбы он начал вести себя, как форменный абьюзер: жену ни в грош не ставил, несмотря на ее происхождение и на то, что она его содержала, унижал, в том числе публично. Анна ради семейного счастья такое года три потерпела, а потом выставила возлюбленного супруга за порог. И не пожелала больше видеть – никогда. Как говорится, умерла так умерла. Кстати, когда Анна тяжело заболела, супруг рвался ее увидеть (не знаю, может, совесть проснулась, а, может, по завещанию хотел что-нибудь уточнить), но и в этой драматичной ситуации был послан жестко и бескомпромиссно. И правильно.

Умерла Великая Мадемуазель от болезни в Париже, в Люксембургском дворце. И теперь в виде статуи украшает собой Люксембургский сад, занимая достойное место среди французских королев и других прекрасных дам, имеющих отношение к истории Франции. И конфеты монпансье назвали ее именем. И Дюма про нее писал.

Мораль: жизнь надо прожить так, чтобы набралось материала хоть на какие-никакие мемуары. А десятилетиями ждать равнодушного мужчину, наверное, не надо. Нет, не только из тюрьмы, а вообще. Просто в целях экономии временны́х, финансовых, физических и душевных ресурсов.

Главная героиня: Мария-Антуанетта, дофина Франции.

Место действия: Франция, Австрия.

Время действия: 1770-е годы

Всем известно, что французская королева (сначала – дофина) Мария-Антуанетта не блистала государственным умом и способностями к политическим и светским интригам даже в зрелые годы, а уж в юности тем более. Для таких занятий она была слишком проста, естественна и прямодушна. Качества, что и говорить, самоубийственные, если ты вынуждена существовать в такой клоаке, какую представлял собой королевский двор в XVIII веке, во время царствования Людовика XV. Зато она блистала молодостью, красотой и живостью характера, не говоря уже о высоком происхождении (по рождению она была австрийской эрцгерцогиней, дочерью великой императрицы Марии Терезии). Поэтому королевская семья и прочие придворные бездельники сочли ее небезнадежной, то есть вполне годным материалом для превращения в типичную высокопоставленную даму королевского двора, поклоняющуюся Его Величеству Этикету и ведущую себя так, как от нее требует общество.

Обтесать молодую-зеленую родственницу взялись дочери Людовика XV, то есть тетушки ее мужа – Мадам Аделаида, Мадам Виктория и Мадам Софи. Эти мудрые наставницы не представляли собой ничего особенного, из всех возможностей для саморазвития предпочитали сплетни и поездки на воды с огромной свитой за бешеные деньги. Интриги у них тоже получались так себе. На политику они влияния не оказывали, потому что ни особым умом, ни решительностью не обладали. Придворные, мечтающие получить титулы и должности, в очередь к ним не стояли, потому что бесполезно. Казалось бы, как такие недалекие особы могут кого-то чему-то научить? Но, во-первых, учить других – не мешки ворочать. Во-вторых, в Марии-Антуанетте они почуяли человека, которого можно использовать в своих благородных целях: кому-нибудь напакостить. А напакостить лучше всего женщине, которая, в отличие от самих тетушек, имела влияние на короля и держала власть в своих руках. Женщину эту звали Жанна Дюбарри.

Злые языки уверяли, что в резюме этой достойной дамы в разделе «Предыдущее место работы» было написано «публичный дом». И злые языки в данном случае не врали. Жанна вышла из самых низов и вознеслась на самую вершину, потому что была молода, красива и сексуальна, а именно эти качества превыше всего ценил король Людовик. Придворные, по своим моральным характеристикам недалеко ушедшие от проститутки по имени Жанна, конечно, возмущались, чопорно поджимали губы и воздевали руки к небу, но их возмущение ничего не меняло. Абсолютизм – это, как правильно сказано в фильме «Золушка» по пьесе Евгения Шварца, такое дело, когда «никто никаких фантов не назначает, а что король захочет, то все и делают». Только перед одним божеством вынужден был преклоняться король – перед Этикетом. Нельзя было просто достать девушку из канавы, слегка отряхнуть и поместить в лучшие покои Версаля. Поэтому Жанне нашли мужа, дворянина по фамилии Дюбарри (брата ее бывшего сутенера), который благоразумно сразу же испарился, а Жанна вошла во дворец и заняла свое место рядом с Людовиком.