Мария Гаранина - Записки исторической сплетницы. О жизни королевских особ и аристократов XII-XVIII вв.

Кроме того, Анна открыла литературный салон и начала оказывать покровительство писателям, музыкантам и артистам. Ну это нормально. Мне даже кажется, что было такое неписаное правило для знатных и богатых дам прошлого: в любой непонятной ситуации открывай литературный салон и собирай вокруг себя деятелей искусств. Может, этим даже прославишься. Ну и время приятно проведешь, тем более все так делают. Это как сейчас «Инстаграм» завести.

В Париж ей в итоге вернуться разрешили, жизнь постепенно наладилась. Но наша Мадемуазель вдруг обнаружила, что ей уже стукнуло сорок, а она все еще мадемуазель, пусть и Великая. А замуж по-прежнему хочется. А кругом только сорок кошекдеятели культуры крутятся, от которых никакого толку. Надо признать, что Людовик XIV как честный человек ранее все же пытался подогнать женихов неугомонной двоюродной сестричке, чтобы перенаправить ее энергию в нужное русло. Но из предложенных кандидатов Альфонсо Португальского она отвергла, потому что он алкаш и импотент, а герцог Савойский сам съехал с темы женитьбы. Так что в личном плане Анну продолжали преследовать неудачи. А в такой ситуации нельзя заранее предсказать, в какую сторону человека поведет. Может, Анна ударилась бы в радикальный феминизм и уже тогда призывала бы женщин пересесть с иглы мужского одобрения в Бастилиюкуда-нибудь в другое место. Но времена для этого были еще малоподходящие, поэтому Мадемуазель только в переписке со своей знакомой упоминала, каким вульгарным она считает этот противный институт брака.

Мнение о вульгарном институте брака герцогиня де Монпансье изменила, когда повстречала на жизненном пути одного… мужчину по имени Антуан Номпар де Комон, герцог де Лозен, маркиз Пюйгилем. Не пролетарских, конечно, кровей, аристократ, но в смысле знатности происхождения и материального благосостояния далеко не пара нашей Мадемуазель. Для дамы, которая когда-то влегкую разбрасывалась заморскими принцами, это вообще никто и звать никак. Если бы не ее отчаяние, тикающие часики и уходящий поезд, тому Лозену, полагаю, ловить было бы нечего. Но Анна вцепилась в него мертвой хваткой, а он снисходительно позволял себя любить и жениться не отказывался. Кто же отказывается от перспективы стать королевским родственником и фактически хозяином огромных владений? На самом деле многие отказывались, но только не этот беспринципный тип гражданской наружности. Довольно обаятельный, впрочем.

Анна решительно потребовала у кузена-короля разрешения на брак. Король тут же подписал, чего просили, и, может быть, облегченно вздохнул: наконец-то пристроил сестрицу в хорошие руки. Или не в хорошие. Да в любые руки сплавил – и хорошо! Но довольно быстро отозвал разрешение. Может, сам передумал, может, подсказал кто. Злые языки говорили, что подсказала его фаворитка, мадам де Монтеспан. «Куда, – воскликнула она, – этот мир катится: все в королевскую семью лезут, будто она резиновая! Моншер [30] Mon cher – мой дорогой (фр.). , эта шелупонь подзаборная будет тебя кузеном называть, ну куда это годится!»

Узнав об отозванном разрешении, жених очень расстроился. Настолько расстроился, что – опять же говорят злые языки – пошел культурно побеседовать с королевской фавориткой и объяснить ей свое видение ситуации. Может, говорил он немного эмоционально. Может, зря он использовал чересчур экспрессивные выражения. Он громогласно сравнивал любимую женщину короля с девушками, стоящими в вечернее время на трассе с целью оказания сексуальных услуг населению. Не выдержав обезоруживающей правдивости его горьких слов, фаворитка зарыдала и пожаловалась королю. А когда фаворитка жалуется королю, король обязан все бросить и реагировать – на том стоит институт фаворитизма. Вот Людовик и посадил несостоявшегося родственника в тюрьму, чтобы успокоить даму.

Скорее всего, эта история наглая ложьнеправдива. За что на самом деле Лозен мотал срок – сначала (предварительное заключение) в Бастилии, потом в крепости Пинероло – неизвестно. Зато известно, что все годы его заключения Великая Мадемуазель его ждала на воле. Свидания были запрещены, но она носила ему передачи и добивалась условно-досрочного освобождения. Все без толку. Только через десять лет ей удалось смягчить сердце короля хорошей такой взяткой: она согласилась отдать некоторые свои владения его внебрачному сыну. И наконец-то воссоединилась с возлюбленным. И – опять же, наконец-то – вышла замуж. В возрасте пятидесяти четырех лет. Тайно. Мечты, как говорится, сбываются и выходят боком тому, кто слишком долго мечтал.