Виктор Усов - Китайский Берия Кан Шэн

По оценкам экспертов, в те годы от голода в Китае умерли более 30 млн. человек [314], упала рождаемость, общая численность населения впервые за годы существования КНР стала резко сокращаться. Ущерб от политики «большого скачка» позднее оценивался в КНР в размерах от 100 до 120 млрд. юаней [315], что соответствовало общей сумме национального бюджета Китая 1980 г. Как писала «Гуанмин жибао», из-за ошибок «большого скачка» было «потеряно 7–8 лет драгоценного времени» [316].

Чжоу Эньлай понимал причины последних экономических неудач в КНР. «Причина всех наших просчетов, — заявил он министру угольной промышленности СССР 17 июня 1959 г., — та, что в прошлом году во время большого скачка, не имея достаточного опыта, мы не сумели всесторонне подойти к решению ряда важнейших хозяйственных задач и в результате нарушили пропорции в народном хозяйстве, которые сложились в процессе выполнения первого пятилетнего плана. Сейчас мы очень много занимаемся восстановлением этих пропорций.

В свое время мы обратились к СССР с просьбой об увеличении поставок оборудования и даже торопили с ними, приступая к „большому скачку“ в нашей стране. Но когда оборудование стало поступать, оказалось, что мы не в состоянии его установить, так как нам нечем было его комплектовать, и оборудование кое-где лежит. Мы растрачиваем много ресурсов и сил на различные мелкие объекты строительства и часто не можем найти материалов для завершения крупных строек» [317].

Чжоу Эньлай во время этой беседы подчеркнул: «В прошлом году мы во многом стояли на субъективистских позициях и только сейчас в полной мере поняли, что надо ко всем вопросам подходить реальнее, с учетом объективных условий. Вместе с тем мы убеждены, что в результате принятых мер улучшим обстановку в стране, совершим новый скачок, но не такой, как предполагали раньше, поменьше» [318].

Немало китайских инженеров, знакомых со сталелитейным производством, откровенно говорили, что на выплавку стали в ходе последней кампании затрачено 2 млрд. 300 млн. На эти деньги можно было построить несколько Аньшаньских металлургических комбинатов (самый крупный металлургический комбинат в Китае в те годы, построенный с помощью СССР. — В.У. ). А если бы на эти деньги закупать сталь за рубежом, можно было бы скупить всю выпускаемую сталь в мире [319].

Кадровые военные работники Гуанчжоуского военного округа откровенно говорили, что обстановка в экономике очень напряженная, причем что такое положение повсеместно. «Сейчас, — говорили военные, — во всем, кроме воды и воздуха, чувствуется напряжение.

…„Большой скачок“ известен всему миру, однако нас по данному вопросу берет сомнение, и разве это не доказывается напряженным положением на городских рынках». Некоторые считали, что «мы откатываемся назад, в 1956 г. было все хорошо, в 1957 г. — сравнительно хорошо, а в 1958 г. уже проблематично». Многие отрицали необходимость создания «народных коммун» и их преимущества, говорили, что те созданы слишком быстро и слишком рано. У части рабочих, крестьян и военных имелись отрицательные мнения по вопросу о создании «коммун», они считали, что напряженное положение в экономической жизни страны связано с ошибками в линии партии. Они говорили, что «в прошлом году имелись проблемы не только в методах работы, но были и ошибки, носившие характер ошибок в линии, за это должен нести ответственность Центр» [320].

Некоторые ответственные работники различных демократических партий страны также выступили с критикой «большого скачка», опубликовав острые, а иногда и язвительные статьи.

Высказываемое недовольство политикой «большого скачка», большая смертность, голод в ряде районов страны заставили руководство КПК вновь вернуться к проблеме «эффективности» политики «трех красных знамен». На заседании Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК 13 июля 1959 г. было принято решение, что руководящие работники ЦК должны отправиться в «низы» для обследования и изучения ситуации в стране, затем должно быть созвано рабочее совещание и подведены итоги обследования, обобщен опыт и исправлены ошибки там, где они будут выявлены. Руководители разъехались по стране, Мао Цзэдун поехал обследовать южные районы страны.

Летом он решил выехать с «инспекционной поездкой» по городам Тяньцзинь, Цзинань, Нанькин, Шанхай и Ханчжоу. С собой он пригласил министра общественной безопасности Ло Жуйцина и Ян Шанкуня, заявив, что они будут его стажерами и он будет их «обучать». Мао Цзэдун специально взял их с собой, как считал его личный врач, желая им показать, как любит вождя китайский народ. «На Ло Жуйуина и Ян Шанкуня это зрелище произвело неизгладимое впечатление. Они восторженно смотрели на Мао и с удовольствием купались в лучах его славы, пьянее от счастья, — писал врач Ли Чжисуй. — Ян Шанкунь сожалел лишь об одном. Во время поездки Мао часто делился с ними своими планами. Он рассказывал о том, как построить отношения партнерства между промышленностью и сельским хозяйством, как организовать работу и жизнь „народных коммун“, как добиться разумного распределения доходов и справедливой оплаты труда. Но все эти соображения вождя никем не фиксировались. А ведь они являлись руководящими принципами как для самой партии, так и для всего народа. Как-то вечером, беседуя с Ло Жуйцином и секретарями вождя, Ян Шанкунь сказал, что хотел бы найти способ записывать ценные мысли Председателя, уж коли Секретариат ЦК не побеспокоился о том, чтобы высказывания вождя облечь в форму документов, и руководство провинций тоже не подумало об этом. Если бы у них были записи рекомендаций и соображений Мао по многим вопросам, то они могли бы переслать их высшему руководству — Лю Шаоци и Дэн Сяопину. Но без официальных бумаг никто из провинциальных партократов не хотел брать на себя ответственность.