Давид Гримм - Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.

После февральского переворота [295] я неоднократно имел случай вспоминать эту сценку и убедиться в том, что таких брутов среди низших служащих Государственного совета, несмотря на весь тщательный подбор их, было много, — гораздо больше, чем можно было ожидать.

Рост оппозиционного настроения в Государственном совете и формы, в которые оно стало выливаться, не могли не вызвать крайнего раздражения в придворных сферах и в правительственных кругах, которые не привыкли к проявлению самостоятельности и вольнодумства со стороны верхней палаты и считали подобные явления абсолютно недопустимым вольтерианством.

Этим раздражением решили воспользоваться крайне правые, во главе которых после смерти П. Н. Дурново стал такой ни перед чем не останавливающийся человек, как И. Г. Щегловитов. Под водительством его активность правых, несколько ослабевшая за время продолжительной болезни П. Н. Дурново, сведшей его в могилу, быстро стала вновь возрастать.

Уже на реформу Сената, проведенную в комиссии, с точки зрения означенных крайних элементов, благодаря попустительству правого сектора Совета, они смотрели более чем косо. Недаром Щегловитов, избранный, благодаря ловкому маневру С. С. Манухина, докладчиком законопроекта, в последнюю минуту, когда законопроект уже был поставлен на повестку общего собрания Государственного совета, счел нужным внезапно заболеть и тем самым уклониться от защиты его против нападок его политических друзей. Недаром в общем собрании барон Р. А. Дистерло выступил в самой резкой форме против законопроекта. В данном случае время все же оказалось упущенным: законопроект пришел, даже часть правых подала голос за него.

А тут еще неслыханная ноябрьская резолюция, принятая большинством Государственного совета. Она подействовала на крайние элементы как удар хлыстом: Hannibal ante portas [296]. Такие вещи не должны были повторяться. Надо было опять занять твердую и определенную позицию и показать одинаково как Государственной думе, так и сочленам по Государственному совету, вольно или невольно впавшим в ересь жидомасонства, что правые вновь будут твердо стоять на страже «исконных начал русской государственности» и не потерпят никаких дальнейших послаблений и компромиссов.

Конкретно отсюда вытекали две ближайшие задачи. Первая состояла в сугубо критическом отношении ко всем думским законопроектам, которые так или иначе, прямо или косвенно могли бы угрожать основам. Вторая задача сводилась к решительной борьбе против всяких попыток заводить в Государственном совете думские порядки, как то междуфракционные коалиции или блоки с политической окраской, внеочередные политические выступления и резолюции, направленные своим острием против власти предержащих, и т. п… Для достижения этой второй цели надлежало настаивать на систематическом, без всяких колебаний и снисхождения, применении всех находившихся в распоряжении правительства мер воздействия и давления на инакомыслящих сочленов, в особенности же на членов Государственного совета по назначению.

Пробным шаром для испытания новой тактики правых в отношении законопроектов, прошедших через Государственную думу в порядке законодательной инициативы, был избран законопроект о кооперативных товариществах и союзах таковых. Законопроект устанавливал, взамен стеснительной разрешительной системы и строгой опеки со стороны местной администрации над такого рода товариществами, весьма льготные условия для возникновения их; им предоставлялась широкая свобода действий; допускалось объединение их в крупные союзы; они фактически освобождались от всякого реального контроля за ними со стороны местных административных властей.

В правых кругах законопроект, внесенный в Государственную думу от имени Прогрессивного блока, вызвал крайне отрицательное отношение к себе: кооперативные деятели вообще были у них, да не только у них, на плохом счету; на кооперацию смотрели как на форпост революции. Было решено взять законопроект под самый решительный обстрел.

Обстоятельства не позволяли, однако, добиться прямого отклонения законопроекта при первом чтении, без передачи его в комиссию. Для этого в 1916 г. уже нельзя было собрать большинство. Пришлось согласиться на образование особой комиссии для рассмотрения его. Председателем комиссии был избран гр[аф] В. Н. Коковцов. От группы правых в нее вошел, между прочим, А. С. Стишинский, который сразу занял в комиссии весьма воинственную позицию. Со стороны представителей центра, который, видимо, тоже относился к законопроекту без особой симпатии, эта позиция встречала лишь весьма слабый отпор. От нашей группы в комиссию вошли два члена, а именно, сколько помнится, В. И. Вернадский и я.