Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1

Отмечу, что почти общепринятая проекция этнонима из IX в VI в. и ранее наталкивается на серьезные трудности. Различные формы записи самоназвания славян в латинских и греческих источниках VI–VII вв. (Sclaveni, Sclavini, Sclavi, Σκλαβηνοί, Σκλαυηνοί, Σκλαβοί и др. с обязательной эпентезой [k] между [s] и [l]) дают без исключений корневое [а] и заставляют реконструировать праформу *slavēne. Об этом определенно, хотя и недостаточно четко высказался авторитетный лингвист С. Р. Тохтасьев: «Sclaveni, Σκλαβηνοί и другие сходные формы — общеславянский этноним. Впервые он зафиксирован Иорданом (Кассиодором) и достаточно адекватно отражает этимон *slavēne (slověne). <���…> Следует допустить и возможность у славян VI в. параллельной формы *Slavi… в качестве краткой формы к *Slavēne…» (Тохтасьев 1998: 30, 31). Подробную аргументацию и развитие этого положения см. в: Кулешов 2012: 128–133. В итоге следует считать, что в VI в. и ранее общий этноним славян звучал и должен был быть записан как *slavēne (славене), а к IX в. и позднее он принял форму *slověne (словене). Такой терминологии я и придерживаюсь в этой статье.

Приношу благодарность Д. А. Браткину за консультации при работе над уточненным переводом рассматриваемого текста.

Текст здесь и ниже дан в переводе Анфертьева (1991: 106–109, 110–111) с не-сколькими уточнениями и пояснениями, сделанными мной; квадратные скобки А. Н. Анфертьева, круглые — мои.

В комментарии к этому месту А. Н. Анфертьева более выразительно обозначено некоторое насилие над смыслом рассматриваемого текста, выраженное в таком варианте его перевода: «tria… nomina — „три [народа, имеющих каждый свое] название“» (Анфертьев 1994: 154). Многоточие заменяет опять-таки выпущенное и в латинском тексте, и в переводе словечко nunc «ныне», которое говорит в пользу того, что в IV в., в эпоху Херманарика, обозначенную словечком tunc «тогда», был единый народ и единое его именование, а ныне (nunc), в VI в., из одного корня порождены три его названия. Да и из перевода в комментарии явствует, что в тексте есть только «три названия», а все связанное с «народами» — умозрительная вставка. Другое дело, что, когда Иордан говорит о названии, он имеет в виду и обозначаемый им «народ» — существовавший как нечто единое, с его точки зрения, в основном в прошлом (венеты) или действующий ныне (склавены, анты).

А. Н. Анфертьев пытается подкрепить свою зыбкую позицию ссылкой на авторитетного Моммзена: «nomen как „народ“ понимал, видимо (! — Д. М.), и Моммзен (MJ, 193)» (Анфертьев 1994: 154). Но из соответствующего места MJ явствует, что Моммзен понимал nomen как «имя, название», поскольку он указывает на другой случай употребления этого слова у Иордана, где nomen «имя, название» явно противопоставлено понятию gens «род, племя» — ex quorum nomine vel genere. Это место (Iord. Get. 48) Е. Ч. Скржинская обоснованно переводит «от их имени и рода» (Скржинская 1960: 74).

Примечательно, что пример из Тацита, который сам Анфертьев приводит в упоминаемом экскурсе о народах и племенах (Анфертьев 1994: 103–105) — nationis nomen, non gentis (Tac. Ger. 2), прямо подтверждает правоту Д. А. Мачинского в вопросе о переводе nomina как «имена, названия».

Какая-то незначительная, не упоминаемая в источниках VI–IX вв. группа славян могла сохранить как самоназвание, данное германцами, имя «венеты» или его производное (вятичи — вентичи, пришедшие от «ляхов»), но она должна бы была, вероятно, проживать на территории, занятой первоначально германцами и освоенной славянами не ранее середины V–VI в., — например, в Повисленье (об этом — ниже), а никак не в Подесенье (колочинская культура).

Подобное понимание соответствующего экскурса Иордана впервые выражено мной в 1974 г., однако тогда я делал акцент не на Golthescytha, а на этноним Coldas, считая его также вариантом передачи этнонима «голядь» (Mačinskij 1974). В более поздних работах я помещал к северо-востоку от черняховской культуры и Golthescytha, и Coldas, считая их разными огласовками одного этнонима (Мачинский 1976; Мачинский, Тиханова 1976). И лишь в последней статье территория Левобережья верхнего и отчасти среднего Днепра и верхней Оки, в соответствии с текстом Иордана, рассматривается как область именно и только Golthescytha, а Coldas помещается в Прикамье и предлагается другая этимология этого этнонима (Мачинский, Кулешов 2004). Кстати, подобная локализация Golthescytha, а также их вероятная балтоязычность и территориальная соотнесенность с некоторыми локальными вариантами киевской культуры — это единственный случай, когда мои позиции сближаются с позициями В. В. Седова (Седов 2002). В ряде моментов мое понимание проблемы Golthescytha перекликается со взглядами В. Н. Топорова (Топоров 1979; 1983).