Сергей Зотов - История алхимии. Путешествие философского камня из бронзового века в атомный

Алхимия так часто обращалась к музыкальной теории, поскольку обеими науками часто занимались именно последователи Пифагора. Музыкальная алхимия и даже музыкальная магия были среди них достаточно распространены. Так, в ряде греческих магических папирусов или на папирусных амулетах ученые находят заклинания, содержащие группы букв, обозначающие семь греческих гласных: α, ε, η, ι, ο, υ, ω (a, э, е, и, о, у, о). Иногда они образуют практически невыговариваемые палиндромы: ιαωαωιωιααιωιωαωαι (иаоаоиоиааиоиоаоаи). Что же значили эти таинственные заклинания?

Семь греческих букв, обозначающие гласные, были связаны с мистико-религиозной пифагорейской теорией о гармонии сфер, несущих на себе планеты. Буквы символизировали семь нот, которые издавали при круговращении по небосводу семь планет. Однако человеку не было дано услышать небесную гармонию, составленную из планетарных нот (хотя, пифагорейцы считали, что их учитель был на это способен, а Кеплер в XVII в. утверждал, что гармонию сфер человек может услышать после смерти).

Буквы и их последовательности служили символами небесной музыки: каждая планета соответствовала определенной ноте, а та, в свою очередь — одной из семи гласных древнегреческого языка. Соблазнительно трактовать найденные заклинания как имитацию божественной музыки: известно, что в восточных мистериях ряды гласных могли произносить, чтобы усиливать заклинания. Впрочем, гностики так не делали: в других текстах они определенно указывают, что гласные нужно было произносить мысленно, да и современные исследования показывают, что никакой мелодии из этих сочетаний нот не получилось бы. Разгадка состоит в том, что в древней Греции не было цифр, вместо них использовались буквы, поэтому каждая гласная — это еще и число. Гласные не были земным отражением небесных звуков, они были числами, через мысленное созерцание которых суть божества являлась жрецам. Для Пифагора эта идея была особенно важна: по легенде, именно он понял, что даже сами ноты представляют собой численные отношения: квинту, кварту, октаву и т. д.

Учения древнегреческих философов послужили теоретической основой для алхимиков Александрии, но в их текстах мы не находим никаких свидетельств о существовании алхимии в самой древней Греции. Тем не менее, в некоторых трудах все же можно обнаружить некоторые протоалхимические идеи. К примеру, Аристотель впервые сравнивает происходящее в человеческом организме с химической операцией: «Переваривание пищи в теле подобно кипячению, ибо и оно происходит во влажном и теплом благодаря теплоте самого тела, в то время как некоторые виды несварения подобны недовариванию». Он же впервые среди греков упоминает ртуть и сравнивает ее с душой: «Некоторые утверждают, что душа движет тело, в котором она находится, потому что она сама движется. Таково мнение Демокрита, сходное с высказыванием постановщика комедий Филиппа о том, что Дедал сообщил движение деревянному изваянию Афродиты, влив в него ртуть». Кратин, основатель древней аттической комедии и предшественник Аристофана, живший в V в. до н. э., упоминает в одной из своих комедий следующее: «Что в городе кажется золотом, снова станет свинцом за его пределами». Но намек ли это на то, что греки слышали о превращении свинца в золото?

Несмотря на нехватку источников, мы знаем о некоторых химических практиках в древней Греции. Как и в Египте, они были связаны с религией. Например, получение спирта при помощи дистилляции вина (таким образом сегодня производят бренди) не упоминается вплоть до Средневековья. Однако ряд исследователей полагает, что этот процесс был хорошо знаком древним грекам, а именно — последователям тайного мистериального культа Диониса. Получаемый дистиллят не употреблялся внутрь, а служил источником ритуального огня. В отличие от более известного «греческого огня» он не поджигал предметы вокруг, а потому горел даже на одежде и волосах, безболезненно для человека. Возможно, что этот «магический огонь» рассматривался участниками мистерий как нисхождение на землю самого бога Диониса.

В древнегреческих источниках не осталось никаких прямых указаний на дистилляцию вина: не в последнюю очередь это объясняется тем, что разглашать происходившее на мистериях запрещалось под страхом смерти. Но мы находим крупицы сведений в пересказах более поздних писателей. Будучи язычником, Нонн Панополитанский в V в. написал поэму «Дионисиака», которую часто называют последним эпосом античности. Позднее, уже став христианином, он пересказал Евангелие от Иоанна языком Гомера. Нонн собрал в своем дионисийском эпосе огромное количество мифов об этом боге, позаимствовав их из античных произведений, в т. ч. сегодня утраченных. Один из них повествует о том, откуда произошло само слово «мистерия»: все дело в имени Мистиды — няни маленького Диониса. Она ухаживала за ним ночами напролет, не смыкая глаз (отсылка к тому, что мистерии проводились ночью), играла с ним погремушкой (в ритуалах применялись похожие инструменты — кимвалы), развлекала танцами при свете огней, плела венки из винограда, в общем — была прототипом вакханки (девушки, практикующей культ Диониса). Среди занятий первой вакханки встречается что-то не совсем ясное: «Мистида подвязала к груди обнаженной фиалы медные».