Вячеслав Шестаков - Русские в британских университетах. Опыт интеллектуальной истории и культурного обмена

В чем заключается причина популярности этой книги Скидельски? Прежде всего, она объясняется важностью самой темы, ролью Джона Мейнарда Кейнса в английской культурной и политической истории. Кейнс (1883–1946) – выдающийся английский экономист, эксперт в области монетарной системы, сыгравший огромную роль в развитии экономической теории XX века. Это был человек широких интересов и знаний. Помимо того, что он был ведущим экономистом в Европе, он был также философом, экспертом по международным экономическим проблемам, собирал старинные книги и современную живопись, увлекался театром и балетом, был поклонником русской культуры.

Начиная с 1925 года Кейнс становится издателем «Экономического журнала», главой редакционного совета журнала «Нэшн». К тому же он избирается директором финансовой части Кингз-колледжа, и с этого времени занимается его финансовыми делами.

Кейнс возвращается в Кембридж. Он живет между Лондоном, где он был членом интеллектуального и элитарного кружка Блумсбери, и Кембриджем, где он, несмотря на растущую международную известность, продолжал оставаться членом Кингз-колледжа. Кейнс способствовал развитию культурных институтов Кембриджа. Он вложил 20 тысяч фунтов в основание кембриджского Художественного театра. В 1925 году Кейнс женится на русской балерине Лидии Лопоковой (Лопуховой) из балета Дягилева. Кейнсы покупают загородный дом в Тилтон, в графстве Сассекс (где сегодня живет Скидельски, имеющий титул лорд Тилтона), который они обставляют произведениями французских импрессионистов – Сезанна, Дерена, Сера. После смерти Кейнса коллекция живописи, собранная им, оценивалась в 31419 фунтов. Сегодня ее цена выросла в десятки раз. По завещанию она должна была быть подарена Кингз-колледжу, чтобы картины были вывешены в коридорах колледжа. Но ценность картин такова, что колледж не может обеспечить их сохранность. Поэтому коллекция передана в музей Фитцуильма.

Благодаря русской жене Кейнс постепенно отошел от лондонского элитарного кружка Блумсбери и занялся напряженной работой в области экономической теории. Женитьба на русской балерине связала Кейнса с Россией. Он трижды ездил в Россию вместе с женой навещать ее родителей. После первой поездки в 1925 году он по возвращении написал для журнала «Нэшн» статью «Краткий взгляд на Россию». (Впоследствии эта статья вышла отдельной книгой в принадлежащем Вульфам издательстве «Хогарт Пресс» и вошла в девятый том «Собрания сочинений» Кейнса). В ней Кейнс дает весьма парадоксальную картину того, что он увидел в России. Для него ленинизм и большевизм представился как определенный тип религии, как религиозное верование, сочетающее утопизм и религиозное видение с прагматизмом. «Ленинизм – это комбинация двух вещей, которые в Европе находятся в различных частях души: религии и бизнеса. Как всякая новая религия, ленинизм произрастает не из энергии большинства, а из небольшого меньшинства обращенных энтузиастов. Как всякая новая религия, она без сожаления и без всякого чувства справедливости преследует инакомыслящих. Как всякая новая религия, она полна миссионерского пыла и экуменических амбиций» [112] Keynes J. М. The Collecting Writings. L., 1989. V. IX. P. 256. .

Что касается экономической стороны ленинизма, то Кейнс не находит в нем ничего нового или оригинального. Прежде всего, это наивное представление о скорой отмене денег, которое не могло не показаться Кейнсу, автору трактата о деньгах, по меньшей мере утопической идеей. Кейнс отмечает такие явления, которые были характерны для советской экономики 20-х годов, как безработица, охватившая 25 % индустриальных рабочих, нищета населения, низкая заработная плата. По словам Кейнса, русский коммунизм не делает «никакого вклада в наши экономические проблемы ни с интеллектуальной, ни с научной точки зрения».

Впрочем, Кейнс был лишен предубеждений относительно советской России. Он полагает, что лучше иметь дело не с царской, а с советской Россией. Поэтому, завершая свою статью, он пишет:

«Я бы хотел предоставить России ее шанс, не мешать ей, а даже помогать. Если бы я был русским, я бы работал скорее на советскую Россию, чем на Россию царскую. Я не могу присоединяться к новой официальной вере в большей степени, чем к старой. Я не могу ненавидеть новых тиранов меньше, чем старых. Но из жестокости и глупости старой России не выросло ничего, тогда как за глупостью и жестокостью новой России могут скрываться проблески идеала» [113] Ibid. P. 271. .