Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

23 марта фюрер проехал через Мемель во главе немецких войск. Приветственные возгласы собравшейся толпы не производили на него впечатления. Казалось, мысленно он уже был где-то в другом месте. Возможно, он думал о Польше, Данциге и «коридоре».

В истории иллюзорны всякие «если бы». Например, если бы некто Виргил Тилеа не имел плотного и возбуждающего ленча 16 марта 1939 года, Англия и Франция, возможно, не оказались бы в состоянии войны с Германией 3 сентября.

Тилеа, румынский посол в Лондоне, был человеком обаятельным, его характер отличался энергичностью, большим темпераментом; он легко поддавался эмоциям. Кто бы пи был тот, у кого завтракал Тилеа 16 марта ’, он подробнейшим образом выпытал у посла сведения о торговых переговорах, которые в то время велись в Бухаресте между румынским правительством и Гельмутом Вольтатом, нацистским советником министерства торговли. Хозяин зачитал послу некоторые сообщения, просочившиеся из Румынии; из них следовало, что это были пе просто переговоры об экономическом сотрудничестве, а тщательно замаскированные планы Германии по захвату всей страны. Хозяин (это был англичанин) высказал мнение, что эти переговоры являются частью хорошо организованного заговора. Сначала Бухарест свяжет себя договорными обязательствами передавать Германии всю свою нефть и зерно, а затем немцы и венгры направят туда войска и захватят ничего не подозревавшую страну. А если это так, то не является ли прямым долгом Тилеа предупредить британское правительство об этой ужасной опасности и убедить англичан немедленно помочь румынам.

Тилеа тут же хотел помчаться в свое посольство и позвонить в Бухарест, чтобы выяснить дополнительные подробности относительно нависшей угрозы вторжения в его страну. Хозяин учтиво убедил его не делать этого, ссылаясь на то, что все линии связи с Бухарестом прослушиваются немцами и это вынудит нацистов к немедленным действиям:. Не лучше ли...

Румынский посол согласился. Он поспешно осушил свой бокал и покинул дом услужливого англичанина. Спустя час он уже сидел в Форин Оффисе с глазу на глаз с сэром Орме Сарджентом, изливая последнему — ярому противнику политики умиротворения — свои опасения, ибо у посла «имелись достаточные основания верить», что Румыния была на очереди и что в пределах нескольких месяцев немцы «доведут Венгрию до положения вассала и затем примутся за развал Румынии».

1Имеются указания на то, что это был высокопоставленный сотрудник Форин Оффиса, который действовал против политики умиротворения, проводимой Чемберленом. — Прим. авт.

Высказав все это, Тилеа в упор уставился на англичанина, сидевшего напротив за столом: «В какой степени мы можем рассчитывать на Англию, если события будут развертываться именно так?» Сарджент ответил, что ему придется навести кое-какие справки. Румын поспешно вышел на улицу, мысленно гадая, как обернется судьба его страны. Однако звонить по телефону в Бухарест, чтобы выяснить, хотя бы самым косвенным образом, как идут торговые переговоры с Вольтатом, он не стал и на следующий день снова появился в Форин Оффисе, на этот раз настаивая на встрече с самим лордом Галифаксом.

В это время Англия была охвачена гневом против Гитлера за его действия в Чехословакии; в печати раздавались требования более «твердого отношения» к «нацистским скотам», терроризировавшим Европу, и даже те газеты, которые обычно послушно поддерживали линию Чемберлена, настаивали теперь, чтобы «что-то было сделано». Обычно невозмутимый Галифакс потерял покой и все утро посвятил тому, что «накачивал» Чемберлена, а затем информировал русского и американского послов, что «теперь Великобритания намеревается занять твердую позицию». Таким образом, трудно было подобрать более удачное время для появления Тилеа в Форин Оффисе. Когда румынский посол начал излагать свои «тревожные известия» из Бухареста, Галифакс стоял, заложив руки за спину, наблюдая из окна за сменой караула конпой гвардии.

Тилеа сказал, что в последние дни румынское правительство получило от правительства рейха требование предоставить немцам монополию на румынский экспорт и принять определенные меры по ограничению румынского промышленного производства ради обеспечения интересов Германии.’ В случае принятия этих условий Германия будет гарантировать границы Румынии. Такое предложение с точки зрения румынского правительства выглядит как ультиматум.