Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

цией. Здесь он взял посла под руку и повел его в соседнюю комнату, где они вдвоем беседовали около получаса. Когда беседа закончилась, оба улыбались, а в глазах Франсуа-Попсэ отражался яркий блеск триумфа.

«Вы заметили, что Гитлер измелился и все время старался не спорить? — спросил посол у капитана Стэлепа, когда они ехали обратно по горной дороге. — Во время пашей беседы, несмотря па серьезность вопросов, которых мы коснулись, он ни разу не вспылил. Ои показал, что может быть сдержанным и разумным. Он много говорил о Европе, европейской цивилизации, о его глубокой, проникновенной и обоснованной обеспокоенности Европой».

В своем официальном донесении французскому министру иностранных дел Франсуа-Попсэ писал: «Один и тот же человек, который может быть столь любезен, столь чувствителен к красотам природы и который может спокойно обсуждать за чашкой чая здравые идеи относительно европейской политики, в то же время способен на безумное неистовство, на самую дикую экзальтацию и на самое неестественное честолюбие». Далее посол, однако, добавил, что, как он полагает, Франция может прийти к соглашению с фюрером и что для этого ои уже заложил необходимый фундамент.

Жорж Боннэ с облегчением воспринял сообщение посла и приступил к осуществлению непосредственных мер для предварительных переговоров, которые бы привели к франко-германскому соглашению. Франция также получит свой листок бумаги, подписанный Гитлером.

Но события развивались иначе.

Трудно было догадаться, что возле Бухенвальда Находился концентрационный лагерь. На большинстве дорог, ведущих к нему из деревень Тюрингии, не было никаких знаков, а когда охранники лагеря и женщины из эсэсовских частей «Мертвая голова» в субботние и воскресные дни появлялись в городе, они ничего не говорили о характере выполняемой ими работы.

1938 и 1939 годы были годами экспансии нацистской Германии, и эсэсовцы тренировали себя, чтобы справпть-ся с той работой, которая ожидалась в будущем рейхе. С 1933 года, когда Адольф Гитлер пришел к власти, участились аресты политических противников режима, для приема потока арестованных были очень быстро построены такие центры для их содержания под арестом, как Дахау, Оснабрюк и Белзен. Прошли те дни, когда на противников национал-социализма устраивали облавы, когда их арестовывали и бросали в подвалы в городах, где их избивали громилы-коричневорубашечники; это вызывало слишком много шума и порождало всякого рода слухи. В 1935 году специальным постановлением Генрих Гиммлер решил поставить все дело на организованную основу, сохранив за гестапо и СС право арестовывать, допрашивать и заключать в тюрьму любого. Теперь они управляли «лагерями для содержания арестованных» с безупречной эффективностью.

Основное ядро заключенных составляли бывшие члены партий левого крыла и профсоюзные деятели, которые были арестованы в 1933 году; к ним прибавили евреев, цыган п всяких «врагов государства», которые в прошлом причинили неприятности нацистским партийным организациям и были слишком бедны, чтобы взяткой откупиться от заключения. В результате аншлюса Австрии пото-кОхМ стали поступать новые политические заключенные (среди них и австрийский канцлер Курт фон Шушпиг), а теперь сюда попали бывшие члепы либеральной партии и социал-демократы из Судетской области.

Однако Гиммлер, как рейхсфюрер СС, руководивший всеми полицейскими силами и силами безопасности рейха, знал, что ему нужно подготовиться к работе в более крупных масштабах: в будущем значительно увеличится число заключенных, с которыми нужно будет обращаться в духе расовых законов и законов рейха; появится необходимость открывать новые лагеря; потребуются новые рекруты в СС для охраны лагерей и управления ими.

В девять часов утра 7 ноября 1938 года молодой третий секретарь германского посольства на Рю де Лилль в Париже Эрнст Рат рассматривал полученную почту. Отпрыск старых прусских аристократов, Рат поступил на службу в германское министерство иностранных дел при покровительстве со стороны видных чиновников этого ведомства; его покровителями были барон Эрнст фон Вейц-зекер и доктор Эрих Кордт. Рат разделял их антипатию к режиму в Германии, однако предпочитал не болтать, высказывая свои взгляды только в присутствии своих самых близких друзей. Вейцзекер и Кордт предопределили ему надежную, достойную уважения карьеру. Из него получится, как они считали, хороший чиновник на заграничной службе, хотя очень немногие За пределами служебного ведомства когда-либо будут знать о нем.